Может ли правитель быть человечным?

Может ли правитель быть человечным?

Процесс формирования государства, и, как следствие, государственной власти, дал основу для возникновения многочисленных теорий о фундаментальных составляющих образа идеального правителя. Небезызвестно, что успех мероприятий политического курса государя имеет прямую зависимость от его личностных качеств. Ещё со времён античности философы, рассуждая об устройстве совершенного с точки зрения благополучия общества государства, особую роль отводили не только целям и задачам деятельности политического лидера, но и чертам его характера. Одним из первых свой взгляд на данный вопрос выражает Платон в проекте «Государство», где на первое место выдвигает стремление правителя к истине и справедливости, достижение им высшей степени мудрости. Похожей точки зрения придерживается и древнеримский оратор Цицерон, в своих речах и сочинениях опираясь на учение о нравственно-прекрасном. По его мнению, идеальный правитель должен обладать величием духа, самоотверженностью и решительностью, благоразумием и умеренностью во всех сферах жизни. Только при таком условии он способен завоевать доверие граждан и обеспечить процветание государства. Несколько отличную идею высказывает Никколо Макиавелли, автор всемирно известного трактата «Государь». В своих трудах он осмеливается отступить от канонов христианской морали и предположить, что для государя, помимо вышеупомянутых обязательных качеств, важно оставаться человеком твёрдым и здравомыслящим, также готовым применять жестокие меры в борьбе с оппозицией ради поддержания уважительного страха среди населения. Несмотря на некоторые противоречия в позициях, большинство мыслителей выделяют схожий ряд черт, составляющих образ идеального правителя. Однако множество дискуссий и расхождения во мнениях вызывает такое понятие, как человечность стоящего у власти. Является ли оно неотъемлемой составляющей улучшения государственного строя или же наоборот – помехой для его дальнейшего развития?

Для того чтобы приблизиться к ответу на поставленную проблему, следует дать определение такому термину, как «человечность». Одна из интерпретаций смыслового значения данного слова сопоставима с гуманностью – доброжелательным отношением к окружающему миру, способностью прочувствовать и понять внутренний мир другого человека. Иная трактовка выражается в присущих только человеческой натуре страстях, склонностях и зависимостях. Различные подходы предполагают различные оттенки, которыми они оказываются наделены – если в первом случае толкование человечности несёт в себе исключительно положительный посыл и предполагает монарха (а в республике – выборного главу государства), ставящего на первое место заботу о народе, то во втором находит отражение идея о недостатках правителя, ведущих к неспособности руководить страной и подвластным ему народом. «Безумен тот, кто, не умея управлять собой, хочет управлять другими», – утверждал римский поэт Публий Сир.

Пожалуй, наиболее ярким примером проявления человечности во всём разнообразии её аспектов в отечественной истории выступает император Александр II.Привычное толкование специфики личности АлександраII даёт о нём представление как о царе-освободителе, человеке гуманно настроенном, ставившего во главе своей деятельности служение интересам народа. Однако, углубляясь в более детальное рассмотрение склонностей императора, можно обнаружить, что во многом он поддерживал политику своего отца, Николая I, неоднократно выступал на стороне помещиков, и в целом от его правления не ожидалось грандиозных изменений в жизни общества. Тем не менее, события, характерные для того времени, вынудили императора осознать отрицательные последствия выработанной Николаем I системы, и, не из-за симпатии к людям, выступавшим за преобразования, но по причине необходимости укрепления могущества России, встать на путь кардинальных реформ. И в то же время ни один из животрепещущих вопросов (крестьянский, восточный, национальный) должным образом решён не был, в каждой сфере оставались недоработки и подводные камни.

Даже выражавшие симпатию Александру современники сходились во мнении о слабости императора. Его современнику, графу С.Д. Шереметеву, принадлежат воспоминания: «Бывало, как государь сильно горячится, волнуется по мере того, что говорит, глаза становятся совсем круглыми, голос, и без того картавый, становится раздражительным и крикливым. Очень неприятно было видеть его в такие минуты, чувствовалось что-то несильное в этом раздражении, которое с годами все увеличивалось. Он не всегда держался меры, и многим приходилось от него выслушивать неподходящие слова». Граф в том числе отмечал, что «в основе характера государя таилось мелочное чувство, и то была ревность. Она проявлялась в нём не раз и по отношению к самым близким ему людям. Такое чувство испытывал он по отношению к императрице и даже к цесаревичу Николаю Александровичу». По словам князя П.А. Кропоткина, «ни в вопросах политики, ни в личных симпатиях он не был человеком, на которого можно было положиться, и вдобавок отличался мстительностью». Слабости как человека и слабости как монарха, управляющего обширным государством, которое находилось в шатком положении. Внутриполитический курс Александра II также не отличался стабильностью: он переживал колебания от либеральных «великих» реформ 1860-х гг. до «закручивания гаек» в 1870-х.

Обратившись к истории, мы можем увидеть, что детальный анализ деятельности политических лидеров, итогов их пребывания у власти, а также психологической составляющей их личностей с позиции, в том числе, проявления человечности позволяет выделить несколько категорий правителей, характеризующихся некоторой общностью черт.

В первую очередь следует упомянуть типаж, представляющий собой человека безнравственного и жестокого с точки зрения морали, готового поступиться любыми общечеловеческими принципами, характерными для его эпохи, ради собственной выгоды, но вместе с тем, как бы парадоксально это не звучало, своей деятельностью способствовавшего укреплению и централизации государства. К такого рода правителям целесообразно отнести московского князя Ивана Калиту. В своих действиях он преследовал лишь цель укрепления и расширения подвластных владений, используя всевозможные доступные пути – покупку близлежащих земель, династические браки, вооруженные походы на соседние княжества (в частности, подавление антиордынского восстания в Твери) и использование в своих интересах как Золотой Орды, так и Русской Православной церкви без учета личных симпатий и антипатий. Дальновидная в своей хитрости, политика Ивана Даниловича и его сыновей позволила Руси, как указано в летописях, практически на сорок лет забыть о разрушительной силе татаро-монгольских набегов, в мире и тишине постепенно восстанавливать экономику и культурные памятники. В данный период сформировалось поколение, не испытывающее трепета перед Золотой Ордой, – и именно ему суждено было в конечном счёте дать отпор в битве на Куликовом поле, после которого вопрос о свержении зависимости от Золотой Орды становится лишь вопросом времени.

Зарубежная история также знает немало примеров подобных правителей. Генрих VII, получивший славу самого скупого короля за свою непомерную страсть к деньгам, ради пополнения казны прибегал к самым разнообразным методам. Он «портил» золотую и серебряную монету, уменьшая в ней содержимое драгоценных металлов. Мог Генрих и объявить войну Франции, собрать военный налог, а позже отступить, сославшись на дипломатию и миролюбие. Собранные средства он, конечно же, не возвращал. Король добился от парламента закона, запрещавшего давать деньги в рост, однако сам не потерял возможность заниматься этой деятельностью. Одной из его привычек также было выказывать кому-нибудь немилость и тут же давать понять родне заключенного, что того можно выкупить. Вся политика его, исходившая из порочных проявлений характера, в конечном итоге способствовала поддержанию стабильной ситуации в стране и восстановлению экономики за счёт своеобразной налоговой политики.

Антитезой подобному правителю является человек также вероломный и беспринципный, но не сумевший направить данные качества в интересах развития государства. Среди образцов данного типажа числится Василий Шуйский. Примечательны обстоятельства вступления Шуйского на престол: царь был избран народом и по факту его полномочия существенно ограничивались присягой подданным в лице боярства – Крестоцеловальной грамотой. В целом Василий Шуйский обладал такими же качествами, как и вышеупомянутые личности – лицемерием (достаточно вспомнить, сколько раз он, будучи назначенным главой комиссии по расследованию смерти царевича Дмитрия и в последующие годы, менял сведения об обстоятельствах дела в более выгодную для себя сторону) и неуемной жаждой власти. «Более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся», – такой нелестной характеристикой награждает царя историк Василий Ключевский. Тем не менее, стоит подчеркнуть, что час долгожданного восшествия на престол Шуйского пришёлся на период волнений Смутного времени, что и обеспечило шаткость его положения и не позволило реализовать возможности правления.

В противовес перечисленным выступает лидер (встречающийся, к слову, крайне редко), чья деятельность построена на проявлении относительной мягкости и терпимости в отношении населения. Под данное описание подходит римский император Траян, правление которого у некоторых современных западных историков даже получило название просвещённого абсолютизма. Подобное описание, пусть и неточное с научной точки зрения, позволяет сделать акцент на основных чертах его политики: твёрдости и благожелательности. Среди особо примечательных убеждений Траяна можно выделить его отношение к христианству, признаваемое в те времена враждебным официальной римской религии. В переписке с Плинием Младшим на вопрос собеседника о том, как следует поступать при поступлении доносов на христиан, император отвечает, что анонимным доносам верить не следует, но если принадлежность к христианству будет подтверждена, достаточно простого отречения. При Траяне развитие получает система государственной благотворительности: эпиграфические памятники указывают на распространение местных фондов и выплату ежемесячных пособий детям из бедных семей и сиротам, а также раздачу хлеба, вина и масла нуждающимся. Однако следует отметить, что Траян мог позволить себе роскошь быть «благожелательным». Его правление протекало в условиях отсутствия социальных потрясений, относительной политической и экономической стабильности, что позволило утвердить мнение об императоре как о «наилучшем принцепсе».

Между тем далеко не всякий самодержец, бравший за основу государственных преобразований принцип добродетели, оказывался способен завершить начатое с положительными последствиями как для страны, так и для собственной жизни. Данной категории соответствует фигура Гая Юлия Цезаря, древнеримского консула и диктатора, одарённого полководца и литератора, восхваляемого в многочисленные исторические эпохи за мягкосердечие и милосердие, которые проявились в объявленной им политике «Сaritas». Безусловное обаяние личности и высшая степень проницательности ума не оградили Цезаря от назревшего против него заговора по причине «злоупотребления властью», что позже привело к очередной Гражданской войне и ускорению завершения существования Римской республики.

Также необходимо упомянуть о существовании весьма противоречивого по своей сути ряда правителей, которому можно дать название «человек не на своём месте». Какими бы высокими нравственными качествами такие государи не были наделены от природы, они оказывались неспособны в полной мере нести груз ответственности, возложенной на их плечи. Монархами данной категории оказались российский император НиколайII и король Франции Людовик XVI. Даже в судьбах обоих можно понаблюдать схожесть: и тот, и другой отступали перед принятием жёстких волевых решений, буквально оставили страну в период кризиса, проявив малодушие по отношению к народу и разбив все его надежды, и в конечном итоге закончили свою жизнь расстрелом и гильотиной соответственно. Не исключено, что, не будь Николай и Людовик вынуждены занять престол, мягкость и добродушие их характеров считались бы исключительно положительными проявлениями. Однако они не являлись обыкновенными гражданами, для которых человечность в таком роде не только не порицается, но и поощряется общественностью: несчастье обоих состояло в том, что они стали наследниками правящей династии. Характерным примером отступления от полноценной роли государя считается брак Николая II – как известно, на Александре Фёдоровне он женился по любви, в то время как в практическом плане союз был достаточно невыгоден, в чём и состояло неисполнение долга царя по отношению ко всему государству. По теории монархизма супружество правителя в первую очередь должно нести преимущества для страны: обеспечение здорового потомства и укрепление внешнеполитических связей. В результате же выбора Николая на свет появился неизлечимо больной царевич.

При этом истории всё же известны случаи слабого государя, добившегося успеха – такой вариант предполагает наличие сильной личности, готовой взять на себя вопросы управления страной, рядом с ним. Ярчайшим примером такого тандема выступает деятельность кардинала Ришельё при Людовике XIII: несмотря на некоторую антипатию к Красному кардиналу, король отчётливо осознавал, что всё достигнутое величие Франции в общем держится за счёт умелых манипуляций первого министра. Недаром в один из ноябрьских дней 1630-ого года, позже оглашённого «днём одураченных», Луи, несмотря на практически полностью заверенную отставку кардинала, не рискнул своим собственным положением и высказал абсолютную поддержку Ришельё.

Неоднократно встречались и правители, имевшие огромный потенциал и грандиозные планы на дальнейшие преобразования, которые, тем не менее, не были осуществлены в силу определённого стечения обстоятельств. Подобным трагичным примером выступает первый выборный царь Российского государства – Борис Годунов. В годы осуществления его руководства страной, как при фактическом правлении Фёдора Ивановича, так и лично, можно отметить в целом довольно успешные начинания: возвращение побережья Балтийского моря, сопротивление крымским татарам, введение патриаршества. Однако конецXVI - начало XVII века ознаменовано началом массовой засухи, упадком сельского хозяйства страны, и, как следствие, неурожаем и голодом. В данных условиях была подорвана вера народа в богоизбранность государя. Вместе с тем внезапно появившийся самозванец стал олицетворением законного, природного правителя. В сложившейся ситуации Годунов потерял престиж как самодержец, что и не позволило ему завершить задуманное.

Обрисовав в общих чертах несколько наиболее типичных портретов правителей с позиции взаимосвязи их личностных качеств с успехом политического курса, можно в конечном счёте прийти к следующему выводу: в условиях различных исторических ситуаций и государь, подобно своеобразному хамелеону, обязан уметь принимать различные решения. Неотступное следование твёрдым принципам какого бы то ни было характера теряет свою актуальность при сосредоточении всех властных полномочий в руках одного человека. Динамика мировых событий показывает, как в одно мгновение перед лидером страны встаёт необходимость совершить выбор быстро и непоколебимо, при этом данный выбор зачастую сильно расходится с общепринятыми представлениями о добродетели. Примером подобной неоднозначной ситуации выступает бомбардировка английского города Ковентри на первоначальных этапах Второй мировой войны немецкой авиацией. Часть специалистов придерживается мнения, что Уинстон Черчилль был осведомлён о подготовке операции, однако не предпринял никаких предупредительных мер. Премьер-министр Великобритании избрал так называемый принцип «меньшего зла»: пусть и ценой в несколько сотен жизней, но английской разведке удалось сохранить в тайне тот факт, что она обладала доступом к чтению кодов немецкого командования. Ход правительства Великобритании невозможно назвать человечным – однако это позволило избежать трагедии в масштабах уже страны в целом. Таким образом, все действия правителя должны быть направлены не на гарантию благосостояния подданного народа и каждого его отдельного представителя, но в первую очередь на обеспечение безопасности самого государства. История в основном характеризуется беспрерывными скачками и потрясениями – вот почему в сознании истинного государя верх должны брать не порывы «человечности», будь то излишняя сердечность или же, напротив, порочность, но непреклонность духа и беспринципность. Любое же сочувствие по отношению к народу имеет место проявляться только в условиях полной политической стабильности. Необыкновенно точно передаёт данный посыл выражение английского политического деятеля Джорджа Сэвила Галифакса: «Управление государством — занятие жестокое. Добрый нрав в таком деле лишь помеха».

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/462813-mozhet-li-pravitel-byt-chelovechnym