Языковые средства выражения философии времени в ранней лирике Б. Пастернака

Название работы: Языковые средства выражения философии времени в ранней лирике Б. Пастернака.

Автор: учитель ГКОУ РО «Ростовская санаторная школа-интернат №28» Шалимова Светлана Владимировна

Предмет: литература

Творчество Пастернака многотемно, но его лирику объединяют общие философские идеи. Уже в ранней поэзии обозначились мировоззренческие концепции его будущих поэтических книг : самоценность личности, бессмертие творчества, связь человека со всем сущим. Единство авторского «Я», природы и творчества стало темой стихотворения «Февраль. Достать чернил и плакать!..»(1912). Лирическая ситуация создана на основе мотива романтической поэзии – бегства лирического героя из города в естественный мир. Его стремление раствориться в природе подчеркнуто особенностями синтаксиса, в предложениях отсутствует авторское «Я» как подлежащее, Пастернак прибегает к безличным формам : «достать чернил», «писать о феврале», «достать пролетку». Единение лирического героя и ливня, проталин, грачей, ветра – источник поэтического творчества, природа которого интуитивна и лишена логического начала: «И чем случайней, тем вернее / Слагаются стихи навзрыд».

Контрастные мотивы ливня и «сухой грусти» лирического героя, весны и черноты, а также благодати природы, переполненности эмоциями и вещной детали – нанятой «за шесть гривен» пролетки – вовсе не выражают темы дисгармонии; наоборот, они представляют образ единого и многомерного мира. Следует обратить внимание на то, как в художественную систему уже этого стихотворения органично вошла прозаическая деталь. Эта особенность характерна для постсимволистского периода русской поэзии – для творчества футуристов и акмеистов.

Объединяющим все мотивы стихотворения является лейтмотив черноты, выраженный образами черной весны, чернил, чернеющих проталин, грачей, которые сравниваются с обугленными грушами, дна очей. При аскетичности цвета художественный мир стихотворения динамичен и звучен, в нем самоценны глаголы движения и звуковые образы («плакать», «писать о феврале навзрыд», «ветер криками изрыт»).

Пейзажная лирика Пастернака и философична и чувственна, она выражает как мировоззрение поэта, так и его эмоциональное состояние. Это же относится к стихотворению «Ты в ветре, веткой пробующем…» (1919). Оно построено на традиционных для русской литературы образах. Это и знакомая по «Обломову» ветка сирени, и сад, и уже встретившийся в предыдущем стихотворении ветер и обновляющий землю дождь. Все они – суть один мир, которому принадлежит и лирический герой, и связанный с его существованием вещный мир, что выражено соответствующими образами, в том числе метафорами и сравнениями:

У капель – тяжесть запонок,

И сад слепит, как плес,

Обрызганный, закапанный,

- Мильоном синих слез.

Пастернак был верен своей идее о единстве и взаимосвязи человека и мира, о бессмертии жизни. Его философские воззрения на человека восходили к учениям итальянских гуманистов, к их концепции человека как пятого – наряду со стихиями воды, земли, воздуха и огня – элемента вечной вселенной, о чем он писал в статье «Несколько положений».

Однако революционная реальность противостояла пастернаковскому восприятию единого мира. Так, послеоктябрьское время представлялось ему мертвым, его лидеры – искусственными, природой несотворенные создания, как он писал в письмах к знакомым. В 1918 г. им было написано стихотворение «Русская революция», в котором современность ассоциировалась с характерным образным рядом: бунт, «топки полыханье», «чад в котельной», «людская кровь, мозги и пьяный флотский блев».

Такое видение пространства, мелочей, событий, людей мы наблюдаем в лирике Б.Л. Пастернака. Во «Втором рождении» сам быт стал лирическим пространством, а концепция мира как движущегося целого выражалась в мотиве проникновения внутреннего мира человека в мир предметный ( «Перегородок тонкоребрость / Пройду насквозь, пройду, как свет. / Пройду, как образ входит в образ / И как предмет сечет предмет»), а также средства и с миром непредметным («Но пусть и так, - не как бродяга, / Родным войду в родной язык»).

Концепция человека как пятого элемента вселенной и творчества как его духовной работы соотносится Пастернаком с темой времени и вечности, что можно проследить на примере еще двух стихотворений – «Ночь» и «Единственные дни». Постоянное движение, устремленность к иным пределам составляют суть творческой жизни, о чем Пастернак написал в стихотворении «Ночь» (1956). Художник, артистическая натура сравнивается с летчиком в ночном небе: он, как лирический герой многих произведений Пастернака, принадлежит и земному пространству, то есть конкретному времени, и вечности; он парит над планетой, над ночными барами, казармами, вокзалами, иными словами, над тем, что измеряется временем, имеет свои временные характеристики, и «уходит в облака». Летчик – образ, раскрывающий тему единства земли и неба. В отличии от поэтов-романтиков, Пастернак не противопоставляет одно другому, его поэтическое сознание направлено на синтез миров. Поэтому здесь встречается распространенный в поэзии Пастернака прием уподобления «высокого» «низкому», духовного вещному: летчик исчез в тумане, «Став крестиком на ткани / И меткой на белье», а его виражам дается параллельный образ, благодаря которому ночное небо становится бесконечным:

И страшным, страшным креном

К другим каким-нибудь

Неведомым вселенным

Повернут Млечный Путь.

Последние две строфы – обращение к творческой натуре, в котором пять раз звучит призыв «не спи»; духовные усилия соединяют время как нечто осмысленное человеком, конкретное, в чем проявляется земное бытие и чему принадлежит сам художник, и вечность, которой опять же он принадлежит: «Ты – вечности заложник / У времени в плену».

Отношение к жизни как к непрерывному солнцевороту, к бесконечности «единственных дней», множественности единичного и единству множества выражено в стихотворении «Единственные дни» (1959).

После ряда лет молчания, когда поэт вынужден был заниматься только переводами, появляются стихи, в которых преобладает «естественная, непосредственная простота…простота емкая, простота пушкинская и чеховская…»[Любимов Н.М. Несгораемые слова. – М., 1988.-с.329].

Единственные дни

На протяженьи многих зим,

Я помню дни солнцеворота,

И каждый был неповторим

И повторялся вновь без счета.

И целая их череда

Составилась мало-помалу –

Тех дней единственных, когда

Нам кажется, что время стало.

Я помню их наперечет:

Зима подходит к середине,

Дороги мокнут, с крыш течет

И солнце греется на льдине.

И любящие, как во сне,

Друг к другу тянутся поспешней,

И на деревьях в вышине

Потеют от тепла скворешни.

И полусонным стрелкам лень

Ворочаться на циферблате,

И дольше века длится день,

И не кончается объятье.

Философия времени сводиться к следующему: индивидуальное и неповторимое соединяется с чередой такого же индивидуального и неповторимого, образуя бесконечную цепь. При этом как в предыдущем стихотворении время – составляющее вечности, так в этом стихотворении день – образ вечности и его составляющее: «И дольше века длится день, / И не кончается объятье». Эта очевидная истина в конце 50-х гг. была не так уж очевидна, официальная идеология страны не признавала этой непрерывности и взаимосвязи времен, была направлена на забвение ценностей дореволюционного прошлого, воспринимала настоящее как переходное состояние и целиком была обращена к «светлому будущему»[].

В этих стихах удивительно прозрачные языковые образы, не утрачивающие при этом экспрессии и глубины. Сравнения и олицетворения, как и в прежних стихах, выполняют ведущую роль в создании выразительности, а динамика действия заключена в глаголе и метафоре.

Поэт описывает дни солнцеворота (так в народе называют солнцестояние), выстроившиеся чередой в его памяти. Дни многих зим прожитой жизни, и каждый из этих «повторяющихся без счета» дней был «неповторим», единствен в своем роде. В этом стихотворении нет сложных ассоциативных ходов, больших философских раздумий, составляющих основу многих стихотворений Б. Пастернака. Но под внешней простотой, конкретностью поэтических образов кроется эмоционально-семантическая насыщенность стиха. Исследователи отмечают характерную особенность поэзии Пастернака – присутствие авторского «я» в каждом стихотворении. Реалии внешнего мира не описываются ради них самих, они – способ выражения личных чувств и раздумий. Сам Б. Пастернак писал, что искусство есть запись смещения действительности, производимого чувством. Окружающая действительность не является конечной целью творчества, а, олицетворенная, становясь субъектом действия, отражает движение чувств («Охранная грамота»).

В «Единственных днях» поэт стремился передать самый «облик» дней, посетившие его тогда чувства. С чувствами этими для автора неразрывно связаны впечатления окружающего мира, состояния людей в эти дни.

Зима подходит к середине,

Дороги мокнут, с крыш течет…

…………………………….

И любящие, как во сне,

Друг к другу тянутся поспешней…

Выразительной простотой строк Б. Пастернак достигает того, что поэтическое откровение не воспринимается как чужое, ощущение отстраненности у читателя исчезает: зрительные ассоциации порождают ассоциации эмоциональные. Образное и эмоциональное сближение с личными переживаниями поэта достигается и строками:

Тех дней единственных, когда

Нам кажется, что время стало.

Здесь местоимение нам сменяет местоимение я предыдущей строфы, а нанизывание придаточных предложений (Тех дней, когда Нам кажется, что…), в которые слово когда вносит оттенок субъективной модальности, создает разговорный характер.

Мы не встретим в стихотворении словесно выраженного описания личного эмоционального состояния (за исключением, пожалуй, строки Нам кажется, что время стало). Чувства характеризуются отвлеченно-метафорически, и даже вполне конкретные картины приобретают значение прекрасных поэтических абстракций, создавая ощущение предчувствия перемен, кажущейся бесконечности дня (И дольше века длится день).

Композиционно стихотворение как бы распадается на две части. Первые две строфы – это введение в тему, а третья, четвертая и пятая – раскрытие темы. Единство стихотворения создается пронизывающим его общим эмоциональным настроением и структурной связью частей: вторая часть – поэтическое объяснение первой. При этом все стихотворение – раскрытие смысла заглавия «Единственные дни». Стоящее в заглавии слово дниеще не имеет для читателя никакой иной семантики, кроме общесловарной. Но в тексте это общесловарное значение приобретает значение, строящееся на семантической основе всего стихотворения.

Словоединственные, усиленное инверсионным повторением (Тех дней единственных) и контекстуальными синонимами (дни солнцеворота, каждый был неповторим), во второй части стихотворения получает конкретное образное выражение, обретая новые смысловые и эмоциональные приращения.

Контекстуальный синоним неповторим соотносится не только со словомединственные, но и со словом повторялся. В строках И каждый был неповторим И повторялся вновь без счета, связанных смысловым единством, анафорическим и, звуковым повтором, возникает и внутренняя смысловая взаимозависимость словнеповторим – повторялся, образующих семантический оксюморон.

Таким образом, в первой части стихотворения поэт подготавливает читателя к воспоминаниям о «единственных днях», одновременно указывая на повторяемость, закономерность происходящего: И повторялся вновь без счета, И целая их череда…

Третья и четвертая строфы – это описание самих «дней солнцеворота». Лаконичность синтаксических конструкций, свойственная всему стихотворению, здесь особенно подчеркнута содержательной композицией строф. Их строки напоминают скупые, но выразительные мазки живописца. Обращает на себя внимание почти полное отсутствие эпитетов и сравнений, которыми так богаты ранние стихи Б. Пастернака. Лишенная тропов, третья строфа только заканчивается семантическим оксюмороном с одновременным олицетворением: И солнце греется на льдине, где собственно оксюморон греться на льдине осложняется существительным солнце, вступающим в необычное сочетание с глаголом греться. Видимо, подобная языковая образность вызвана картиной отраженного в подтаявшей льдине солнца.

Четвертая строфа является семантическим продолжением перечислений третьей строфы. Это подчеркивает и появившееся на стыке третьей и четвертой строф анафорическоеи: И солнце греется на льдине. И любящие, как во сне…

Сами строки, составляющие четвертую строфу, оказываются парно параллельными: первая-вторая – третья-четвертая строки опираются на анафорическое и первой и четвертой строк и тождество ритмической конструкции.

В четвертой строфе характер перечислений нарушается: описание природы неожиданно сменяется описанием проявления чувств:И любящие, как во сне, Друг к другу тянутся поспешней. Лирический тон строк как бы диссонирует со словосочетанием тянутся поспешней, но значение слова поспешней(«очень быстро, торопливо») не актуализируется в них благодаря сравнению как во сне. Это сравнение придает положительную окраску слову поспешней и одновременно, образуя смысловое единство со словами любящие, тянутся поспешней, способствует возникновению нового смысла: «смутно, зыбко, инстинктивно».

Последние две строки четвертой строфы – возврат к описанию природы: И на деревьях в вышине Потеют от тепла скворешни. С помощью олицетворения поэт создает здесь метафорический образ: Потеют от тепла скворешни - становятся влажными от растаявшего снега.

Третья и четвертая строфы, наполненные выразительными образами, раскрывают внутреннее состояние поэта, передают его мировосприятие, заражают читателя его настроением.

Но смысловым стержнем всего стихотворения является последняя, пятая строфа. И полусонным стрелкам лень Ворочаться на циферблате…Из объема значений слов полусонные, лень, ворочаться выделяется общее смысловое ядро – остановившееся время. Значение это еще больше конкретизируется в строке И дольше века длится день, которая построена на приеме семантического оксюморона. Вообще тема временной длительности, протяженности проходит через все стихотворение. Она звучит и в первой части стихотворения: Нам кажется, что время стало, и во второй – как своеобразная семантическая перекличка:

И полусонным стрелкам лень

Ворочаться на циферблате,

И дольше века длится день…

Тема времени лексически выражена в первых двух строфах, образующий своеобразный контекстуально-синонимический ряд:повторялся, без счета, целая…череда составилась мало-помалу. Ощущение бесконечности дня подчеркивается и использованными в описании глаголами настоящего времени, несовершенного вида: подходит, мокнут, греется, тянутся, потеют, длится, не кончается. В строке И дольше века длится день тема временной длительности получает естественное, органичное завершение, здесь как бы «фокусируется» осмысленное поэтом как реальность остановившееся время.

Для понимания последней строки (И не кончается объятье), вероятно, нужно иметь в виду и «экстралингвистические факторы». Стихотворение было написано поэтом в конце жизни, но все оно пронизано светлым чувством. Семантическое наполнение слова объятье предполагает положительную сему: «чувство радости, жизни». Особенность поэзии Б. Пастернака в том, что в стихах он стремится донести до читателя мысли гораздо более сложные, чем те, которые возникают из суммы значений слов. Возможно, что многое из того хорошего, светлого, что было в жизни, ассоциируется у поэта с «днями солнцеворота», когда живут с ощущением перемен, в предчувствии радости…И слово объятьев контексте стихотворения получает новые смысловые приращения. И не кончается объятье – не кончается радостное, светлое чувство, не кончается жизнь.

Одной из организующих стихотворение фигур является анафора. Она переплетает, стягивает стихотворные строки в единое смысловое целое. Семантическое единство создают и межстрофные повторы: Я помню дни солнцеворота…Я помню их наперечет…

В стихотворении практически нет слов, которые требовали бы лингвистического толкования. Нет архаизмов, фразеологизмов или часто используемой поэтом разговорно-просторечной лексики (за исключением слова солнцеворот). Поэтичность, выразительность стихотворения создаются не обилием языковых средств, а неожиданным соединением самых простых, хорошо известных слов.

Выводы: в мире существуют предметы и явления, которые можно легко выразить словами, а есть вещи, которые практически невозможно объяснить. Для Пастернака нет ничего невозможного. В его стихотворениях время может быть выражено лексически, словами, которые называют месяц, время года, время суток ( февраль, весна, ночь) и даже целыми предложениямиИ дольше века длится день...А в словах вечность, бесконечность выражается вневременность поэтического бытия. Но есть в творчестве Б. Пастернака и такие стихотворения, в которых время выражено эксплицитно, то есть нет конкретных лексем, которые бы называли время, но, прочитав стихотворение, мы понимаем, что речь идет о времени. Такие изобразительно-выразительные средства речи, как олицетворения, метафоры, сравнения используются автором для того, чтобы описать время, дать его характеристику.

Список используемой литературы:

Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. Спб., 2001.

Банников Н. ХХ век: поэт и время. М., 1990.

Любимов Н.М. Несгораемые слова. – М., 1988.

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/364952-jazykovye-sredstva-vyrazhenija-filosofii-vrem