Реферат «Философская лирика А. С. Пушкина»

Реферат

Философская лирика А.С. Пушкина

План.

Пушкинское творчество - отражение духовного пути Человека.

Философская лирика А.С. Пушкина.

Анализ стихотворений.

Стихотворение “К морю” (1824г.)

Стихотворение “Анчар” (1828г.)

Цикл стихотворений “Пророк” (1826г.), “Поэт” (1827г.), “Поэт и толпа” (1828г.)

Стихотворение “Воспоминание” (1828г.)

Стихотворение “Вновь я посетил...” (1835г.)

Стихотворение "Осень” (1833г.)

Стихотворение ”Я памятник себе воздвиг нерукотворный”. (1836 г.)

Своеобразие философских стихотворений А.С. Пушкина.

До Пушкина не было в России истинных поэтов; русская публика знала поэзию только по слухам, из переводов или по слабым опытам, в которых искры поэзии гасли в пучине риторики или льдах внешней холодной отделки. Пушкин дал первые художественные произведения на родном языке, позна­комил с неведомою до него поэзией. Он истинный отец русской поэзии, он воспитатель эстетического чувства и любви к благородным и эстетическим наслаждениям в русской публике, масса которой чрезвычайно значительно увеличилась благодаря ему,- вот его права на вечную славу в русской литера­туре.

Когда Пушкин ушел из жизни, русская литература была вполне сложив­шимся молодым существом, со своим оригинальным лицом, с твердо звуча­щим голосом, с обещанием самого блестящего дальнейшего расцвета. Одно за другим являлись яркие, оригинальные молодые дарования: Баратынский, Языков, Полежаев, Лермонтов, Тютчев, Гоголь, Веневитинов. «Пушкин,- го­ворит Гоголь, - был для всех поэтов, ему современных, точно сброшенный с неба поэтический огонь, от которого, как свечки, зажглись другие самоцвет­ные поэты». И вся последующая литература шла от Пушкина, как от своего основоположника и учителя.

Преемник Пушкина Гоголь так отозвался на смерть Пушкина: «Моя жизнь, мое высшее наслаждение умерло с ним. Когда я творил, я видел перед собою только Пушкина. Ничего не предпринимал, ничего не писал я без его совета. Все, что у меня хорошего, всем этим я обязан ему ... О, Пушкин, Пушкин! Какой прекрасный сон удалось мне видеть в жизни, и как печально было мое про­буждение!». Пушкина, как бесспорнейшего своего учителя, благоговейно чтили Тургенев, Лев Толстой, Достоевский, Гончаров, Островский, Некрасов, Чехов. И Пушкин не был таким учителем, у которого ученики взяли то, что им было нужно, и пошли дальше, не оглядываясь на оставленного позади старика–учителя, какими, например, для самого Пушкина были Державин, Батюшков, Жуковский. Пушкин был и остается учителем, как непревзойден­ный мастер; над ним до сих пор ломают головы; тщетно стараясь открыть за­коны и тайны несравненного звучания стиха.

Поэзия Пушкина — неисчерпаемая сокровищница для всех, кто умеет на­слаждаться не только выразительностью художественных образов и красотой родной речи, но и мудростью мысли, жизненным опытом - плодом долгих раздумий и глубоких чувств - «ума холодных наблюдений и сердца горест­ных замет». В лирике великого поэта раскрывается вся его личность, его ха­рактер, его душа, отношение к окружающему миру; его думы и переживания.

Перелистывая страницы стихов Пушкина, мы становимся как бы свиде­телями его духовного возмужания и художественного развития, становления его мастерства, где нерасторжимы реальная действительность, поэтическое содержание и художественная форма.

Трудно найти в наследии поэта стихи, в которых не высказывался бы взгляд на окружающий мир, на место человека в нем, на «проклятые вопро­сы» жизни и смерти, соотнесения бытия и личности, то есть на основные во­просы философии. «Проклятыми вопросами» назвал их Федор Михайлович Достоевский, один из глубочайших философов нашей литературы. Прокля­тыми — ибо не найти на них однозначного, ясного ответа, ибо всегда они му­чили и будут мучить людей. И это - залог бессмертия человечества, потому что вечная жизнь духа в этой неуспокоенности, в этой бесконечной жажде самопознания.

«Мы часто недооцениваем Пушкина как философа», - заметил Даниил Гранин и, наверное, был прав. Причины такой недооценки или недопонима­ния философского мира Пушкина кроются, вероятно, в том, что Пушкин не принадлежит к поэтам с ярко выраженной философской направленностью, как, например, Е.Баратынский или Ф.Тютчев. Стихотворений, главным со­держанием которых является чистая философская мысль, в наследии Пуш­кина не так уж много, однако вся его лирика пронизана тем поиском истины, смысла жизни, который и является выражением пушкинской философии. В 1819году в стихотворении «Деревня» поэт признается: «Я здесь, от суетных оков освобожденный, учуся в истине блаженство находить».

Творчество Пушкина чарует, наверное, прежде всего гармонией, тем, что поэт удивительно полноценно прожил все возрастные периоды, глубоко прочувствовал и блистательно отразил в своей поэзии все человеческие со­стояния: от ранней юности до полного, гармоничного расцвета всех душев­ных, интеллектуальных и творческих сил взрослого человека. По сути, пуш­кинское творчество - отражение духовного пути Человека: со всеми взлета­ми и падениями, с заблуждениями, самообманом - и их преодолением, с веч­ным стремлением к самопознанию и познанию мира.

Одна из важнейших тем философской лирики Пушкина - тема свободы. Свобода для Пушкина - высшая жизненная ценность, без нее он уже в юности не мог представить своего существования. Свобода - основа дружбы. Свобода - условие творчества. Жизнь без свободы окрашивалась в мрачные и зловещие тона. Представления о свободе всегда были основой пушкинского мировоззрения. Слово “свобода” и близкие по смыслу слова “вольность”, “воля”, “вольный” - ключевые слова пушкинского “словаря”. Это слова с широким кругом значений. В лирических произведениях Пушки­на эти слова выражают мысли поэта о цели жизненного пути человека, о мысли его существования. Свобода - это его точка зрения на мир, на людей и самого себя. Именно свобода стала главным критерием оценки жизни, отно­шений между людьми, человеком и обществом.

Тема свободы с философской точки зрения раскрывается в стихотворении “К морю”. Это стихотворение завершает романтический пе­риод пушкинского творчества. Оно стоит как бы на “стыке” двух периодов, поэтому в нем присутствуют и романтические темы, и образы, и черты реа­лизма. Это прощание и с реальным Черным морем, с которым расстается (в 1824году Пушкина высылают из Одессы в Михайловское, под надзор родно­го отца), и с морем как романтическим символом абсолютной свободы, и с самим романтизмом, и с собственной юностью. Мысль о свободе, утвержде­ние и прославление духовной свободы человека составляют идейно ­тематическую основу стихотворения. Понятие свободы в стихотворении но­сит одновременно и конкретный, и всеобщий, универсальный характер. В нем заключено и индивидуально-человеческое, и политическое, и в некото­ром смысле космическое содержание. В элегии Пушкина свобода воплоща­ется прежде всего в образе моря. Море свободное, и оно же - стихия. Все ат­рибуты моря в тексте элегии — в равной мере и атрибуты свободы: “гордая краса”, “своенравные порывы”, “неодолимый", неукротимость и могущество. Образ моря, созданный Пушкиным, прекрасен и величествен. Оно полно скрытой силы, подчиняется только своим законам, может быть и ласковым, и губительным. Свободной стихии моря сродни вольный дух человека. Свой­ства человеческой личности непосредственно связываются с качествами «свободной стихии». Человеку тоже присущи и «гордая краса», и «свое­нравные порывы», и мощь мысли и чувства. Таковы великие исторические личности: Наполеон и английский поэт-романтик Байрон. Эти имена и эти герои находятся в русле основной темы стихотворения, развивают его основ­ную мысль. Интерес Пушкина к Наполеону связан с необычностью его лич­ности и судьбы. Образ Наполеона в элегии оказывается тесно и сложно пере­плетенным с образом моря. И дело не только в том, что вблизи моря, на ост­рове, Наполеон провел последние годы своей жизни, что он был «пленником моря». Образ Наполеона в сознании Пушкина, несомненно, ассоциировался и с морем-свободой, морем - «свободной стихией». Другой герой элегии - поэт Байрон. Он вызывал самое горячее участие у русских романтиков. Байрон для Пушкина- поэт свободы. Байрон- свобода- море; Байрон, оплаканный свободой, - он же певец моря - значит, он - певец свободы. Байрон был опла­кан свободой и потому, что погиб за нее, и потому, что был ее певцом:

Исчез, оплаканный свободой,

Оставя миру свой венец,

Шуми, взволнуйся непогодой:

Он был, о море, твой певец.

Твой образ был на нем означен,

Он духом создан был твоим:

Как ты, могущ, глубок и мрачен.

Как ты, ничем не укротим.

В полном соответствии с поэтикой романтизма выступает в стихотво­рении и личность самого поэта. Пустынная стихия моря противостоит другой пустыне - земному миру, в котором уже нет ничего родственного гордому и одинокому поэту. Пушкин обещает не забывать чувства свободы, которое обогащено в нем встречей с морем:

В леса, в пустыни молчаливы

Перенесу, тобою полн,

Твои скалы, твои заливы,

И блеск, и тень, и говор волн.

Однако в стихотворении содержится не только романтический пафос, не только восхищение свободой. Едва мысль поэта коснулась людского мира, как возникли философские строки:

Мир опустел... Теперь куда же

Меня б ты вынес,океан?

Той свободы, какая свойственна морю и душе поэта, нет в действи­тельности. Здесь царствуют свои законы:

Судьба людей повсюду та же:

Где капля блага, там на страже

Уж просвещенье иль тиран

В этих словах ощутима неясность личной будущей жизни, поставлен­ной в связь с «судьбой людей». Однако нет и темы безысходности, потому что пришло понимание того, что свобода в душе каждого. С этого момента понятие свободы окончательно утрачивает политическое содержание, свобо­да становится этической и философской категорией.

В стихотворении «К морю» Пушкин говорит о многих конкретных со­бытиях и фактах своей жизни, но это конкретное он осмысляет в сфере все­общего и всечеловеческого. Реальное и земное Пушкин изображает в плане идеального и возвышенного.

Стихотворение «К морю» явилось для Пушкина своеобразным проща­нием не только с морем, но и с романтизмом. Это было прощание с тем, что для Пушкина- поэта уже изжило себя и неизбежно должно было уйти в про­шлое, но что осталось, тем не менее, в его памяти очень дорогим воспомина­нием.

Произведением, в котором Пушкин размышляет о человече­ской свободе и несвободе, противопоставляя рабство свободе личности, яв­ляется стихотворение «Анчар».

В.Г. Белинский относил «Анчар» к «лучшим, задушевнейшим созда­ниям лирической музы А.С.Пушкина». Стихотворение «Анчар» заключает в себе громадное обобщение социального и политического характера, глубокое философское содержание. Оно совершенно по форме, об этом свидетельст­вуют четкая композиция, прием антитезы, ритм и выразительность стиха. С первых строк стихотворения «древо яда» предстает нам в ореоле мрачного и грозного величия. Анчар, самое зловещее и страшное дерево пустыни, как бы царит над всем окружающим:

Стоит - один во всей вселенной...

И ветви, и зелень, и корни Анчара природа напоила ядом. Анчар, пол­ный ядом и смертью, отравляет и убивает все, что к нему приближается:

К нему и птица не летит,

И тигр нейдет.

Даже дождь, единственный источник жизни в знойной пустыне, кос­нувшись Анчара, становится ядовитым.

Описание Анчара - это первая часть стихотворения. Вторая часть сти­хотворения - повествование о трагических, губительных взаимоотношениях между непобедимым владыкой и бедным рабом. Ни зверь, ни птица не отва­живаются приблизиться к страшному «дереву смерти».

Но человека человек

Послал к Анчару властным взглядом:

И тот послушно в путь потек

И к утру возвратился с ядом.

Строка «Но человека человек»- насыщена огромным смыслом, она яв­ляется подлинным ключом ко всему идейному содержанию стихотворения. Именно она раскрывает всю бесчеловечность отношений безграничной вла­сти и абсолютного порабощения, которые существуют между рабом и вла­дыкой. Ведь какое бы общественное расстояние ни отделяло раба от царя, от владыки, оба они по своему естеству, по природе своей - одно и то же, оба - люди; и в то же время в тех противоестественных социальных отношениях, в которых они находятся по отношению друг к другу, оба они перестают быть людьми. Характерно, что в дальнейшем обозначение «человек» ни к одному, ни к другому поэтом больше не прилагается - речь идет дальше только либо о рабе, либо о владыке. В самом деле, отношения господства и рабства стерли, вытравили в каждом из них всё человеческое. Человек - царь - совершенно хладнокровно посылает другого человека - раба - во имя, как это ясно из концовки стихотворения, своих сугубо агрессивных целей на верную и мучи­тельную гибель. С другой стороны, поведение раба наглядно показывает, как рабский гнет забивает человека, подавляет в нем всю его человеческую сущ­ность. Страшная привычка к абсолютному повиновению сказывается в нем сильнее, чем свойственный каждому живому существу инстинкт самосохра­нения. Достаточно даже не слова, а одного « властного взгляда» господина, чтобы раб «послушно в путь потек» - потек, как течет река по предназначен­ному ей руслу, - отправился к страшному отравленному древу.

Образы ядовитого анчара и самовластия, тирании сливаются в стихо­творении в единое целое, как воплощение гибельных, чуждых человеку сил, как олицетворение зла жизни. Именно так восприняли «Анчара» современ­ники Пушкина.

Не являясь прямой аллегорией, «Анчар» представляет собой поэтиче­скую картину- символ. Значение и смысл стихотворения выходит за пределы только пушкинского времени. Стихотворение не замкнуто в едином времен­ном, как и в едином смысловом значении: оно и злободневное, и вневремен­ное, и социальное, и философское.

Одним из проявлений пушкинской поэзии мысли второй поло­вины 20-ых годов был цикл стихов, посвященных теме поэта: «Пророк», «Поэт», «Поэт и толпа». При разновременности их создания это всё-таки не отдельные стихи, а именно цикл, объединенный в единое целое не только од­ной темой, но и общим решением темы.

Первое стихотворение цикла, «Пророк», было написано в 1826году.

“Пророк” - программное произведение в творчестве Пушкина. Стихо­творение связано с традициями гражданских и философских од Ломоносова и Державина, с произведениями декабристов о поэте - пророке. Поэтическая речь Пушкина выдержана в суровом, сдержанном, возвышенно-ораторском тоне. Несмотря на архаический образ пророка, стихотворение обращено не в глубь веков, а в пушкинскую современность.

После поражения декабристского восстания Пушкин почувствовал себя одиноким и вместе с тем лично ответственным за судьбы народа и родины. Он мужественно принял на себя всю безмерную тяжесть говорить беспощад­ную и нелицеприятную правду и открывать людям истину.

Пророк - посланник бога на земле, по представлениям древних, истол­кователь воли божества. Он беспристрастно судил о настоящем и предсказы­вал будущее. Пророк всегда выступал защитником угнетенных. Пророком может стать только тот, кто “духовной жаждою томим”.

Пророк должен обладать неотъемлемыми друг от друга свойствами - всеведением, всезнанием, то есть высшим знанием законов, управляющих природой и обществом, мудрым и правдивым языком, выражающим это высшее знание, горячим сердцем, то есть небывалой силой страстной убеж­денности в правоте своего знания. В момент творческого вдохновения все суетное, мелкое, приземленное должно исчезнуть, умереть, стать прахом. Вот этот трудный процесс превращения простого смертного в грозного глашатая истины запечатлен в стихотворении.

Величаво, торжественно передает Пушкин приход высшего знания к пророку:

Моих ушей коснулся он,-

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

В этих стихах выражена необыкновенная энергия творческого позна­ния, радость всевидящей мудрости.

Человек готов к подвигу, готов нести людям свет правды: вместо “грешного языка, празднословного и лукавого”, в его “уста замершие” вло­жено “жало мудрыя змеи”. Здесь дано острое ощущение физической боли (“В уста замершие мои / Вложил десницею кровавою”). И наконец, человек лиша­ется “сердца трепетного”. Через мучение, через страдание человек становит­ся пророком:

Как труп в пустыне я лежал,

И бога глас ко мне воззвал:

« Восстань, пророк, и виждь,

и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей”.

Таким мужественным, суровым тоном и высоким гражданским призы­вом кончается стихотворение. Пушкин возвеличил в нем поэта-пророка, при­званного служить людям, тревожить их мысль, волновать их чувства и побу­ждать к постижению жизни.

Изображение процесса перерождения поэта - это аллегория, за нею есть какой-то другой смысловой ряд. “Пророк” - лирическое произведе­ние, значит, предметом изображения в нем является какое-то переживание лирического героя.

Какое переживание лирического героя выражено в стихотворении? Это, прежде всего, чувство тревоги, вызванное неудовлетворенностью своей прежней поэтической деятельностью (“духовной жаждою томим...”). Это, во-вторых, чувство ответственности перед людьми - чувство, обусловленное пониманием пророческой роли поэта: видеть, слышать, понимать то, чего не видит, не слышит, не понимает обыкновенный человек; поэзия - трудное, мудрое дело, оно непосильно не посвященным в тайны поэтического искус­ства; содержанием поэзии должна быть жизнь во всем многообразии ее про­явлений; поэзия имеет высокое общественное значение. Это дает право поэту “глаголом жечь сердца людей”.

“Новым пророком, “пророком России”, смелым глашатаем правды, пророком - обличителем, грозным мстителем, являющимся в последней, “по­зорной” одежде казенных декабристов перед царем - убийцей, чтобы пред­речь неизбежную гибель торжествующей твердыне насилия и зла,- так ощу­щал себя в эти первые страшные минуты после получения известия о траге­дии 13июля восславивший свободу вслед Радищеву Пушкин”,- пишет Д.Д. Благой.

В минуты вдохновения поэт становится пророком, он обладает всезна­нием, высшей мудростью, ему понятны законы природы и людской жизни, у него дар сердцеведения, он может “жечь” своим словом сердца людей — сердце у него, горящее любовью к людям и ненавистью к неправде и злу в общественной жизни; он знает и возвещает людям правду.

Образ поэта - пророка, созданный Пушкиным, определял и его собст­венное поведение и роль в общественной жизни эпохи. Пушкин утверждал независимость и свободу своего творчества, право суда над окружающей его жизнью, право приговора над ней.

Другим стихотворением того же тематического цикла, что и “Пророк”, является стихотворение “Поэт”. По первому впечатлению оно заметно отли­чается от “Пророка”: в нем изображен поэт не только на высоте его призва­ния, но и в минуты обыденной жизни. Однако в том, что имеет отношение к акту творчества, поэт и здесь оказывается сродни пророку: “Но лишь божест­венный глагол / До слуха чуткого коснется, / Душа поэта встрепенется ,/ Как пробудившийся орел”.

Во втором стихотворении поэт показан не только как поэт, но во всем его человеческом обличье. Это делает стихотворение не сниженным, а более интимным, это не отменяет высоты в звучании темы, но делает это звучание более разнообразным и внутренне подвижным. По существу, “Поэт” - это не только программное произведение, не только обобщенный, “групповой” портрет поэта, но и портрет сугубо индивидуальный, лирический. В глубинах и истоках этого стихотворения - мысль Пушкина о самом себе, род самопризнания, что и придает поэтической мысли особенную живость, теплоту, убе­дительность:

Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон,

В заботах суетного света

Он малодушно погружен...

Личные раздумья здесь выявляются в общем настрое стихов.

В финале стихотворения поэт бежит “на берега пустынных волн, в «ши­рокошумные дубровы». И этими словами Пушкин мог бы сказать и о самом себе. Стихотворение “Поэт” многими своими чертами по­хоже на авторскую исповедь, которая, в силу своей глубокой значимости, приобретает всеобщее, в известном смысле, философское значение. Так те­перь часто будет у Пушкина. Это его, чисто пушкинский путь к философ­ским откровениям в поэзии.

В следующем, 1828г., Пушкиным было написано еще одно стихотворе­ние того же цикла - “Поэт и толпа”. Оно вызвало самые разноречивые толки, которые продолжались еще много лет после смерти Пушкина. Отдельные строки этого произведения повторялись как символ ве­ры. Они писались на знаменах апологетов “чистого искусства”. Между тем в стихотворении нет ничего такого, что в глубоком смысле слова противоречи­ло бы идеям “Пророка”. Здесь рассматриваются только еще новые проблемы, связанные с высоким призванием поэта: может ли и должна ли поэзия прино­сить прямую пользу человеку и человечеству? И в чем именно заключаются ее значение и ее польза? Все это старые и вечные вопросы - философские вопросы.

Для Пушкина поэзия есть высшее, свободное и неподчиненное служе­ние людям, служение человеческому духу. Служение, преследующее не сиюминутные, не временные, а высокие и вечные цели. Именно в этом ис­тинный смысл финальных четырех стихов:

Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв,

Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв.

Цикл стихов Пушкина о поэте имел не только общефилософское, но и современное, общественное значение.

Другим родом философской лирики Пушкина были лирические пьесы- признания, одним из лучших образ­цов которых явилось стихотворение 1828года «Воспоминание».

В своем окончательном печатном варианте «Воспоминание» содержит 16стихов:

Когда для смертного умолкнет шумный день

И на немые стогны града

Полупрозрачная наляжет ночи тень

И сон, дневных трудов награда,

В то время для меня влачатся в тишине

Часы томительного бденья:

В бездействии ночном живей горят во мне

Змеи сердечной угрызенья;

Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,

Теснится тяжких дум избыток;

Воспоминания безмолвно предо мной

Свой длинный развивают свиток;

И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных не смываю.

Пушкин предстает в стихотворении в образе философа, мыслителя. Ночь для него - это время для размышлений о себе, о смысле жизни. В уме его «теснится тяжких дум избыток». «Свиток» воспоминаний рождает в его душе чувство разочарования. Он и горько жалуется, и льет слезы. Но прини­мает жизнь такою, какая она есть: с ее печалями и страданиями.

Философскому звучанию стихотворения не в малой мере способствует и его язык, вся его приподнятая над бытом и каждодневностью языковая ат­мосфера повествования. Язык «Воспоминания» не столь архаичен, как язык «Пророка», но, тем не менее, достаточно высок и близок державинскому. В стихотворении - книжно-приподнятые слова, слова традиционно - витийственные: «смертного», «стогны града», «бденья» и другие. Не менее книжные и не менее высокие по звучанию метафоры: «свой длинный развивают свиток», «змеи сердечной угрызенья» и т.д. У Пушкина все это приметы того языка, который должен выразить поэтиче­скую мысль не индивидуального, а общего значения.

Достаточно традиционной для философских стихов того рода, к кото­рому принадлежит «Воспоминание», является атмосфера ночи, ночной коло­рит лирического повествования. Ночь для поэтов - философов — условие уг­лубленного познания мира и самого себя. У Пушкина ночь не только условие познания, но и нечто самоценное. Она существует и сама по себе, она у него тоже предметна. У Пушкина ночь существует во времени, со своими харак­терными приметами, она наступает, она в движении, читатель чуть ли не ви­дит ее: «полупрозрачная наляжет ночи тень».

Все эти стилевые особенности придают живую теплоту и конкретность признанию, которое составляет содержание стихотворения. У Пушкина фи­лософская лирика построена одновременно и на конкретном, и на общем, у него не только обобщенный, но и вместе с тем индивидуальный, живой и не­посредственный психологизм.

Поэзия Пушкина зрелого периода, в том числе и поэзия трагического содержания, озарена светом вечности - и в этом источник и ее гармонично­сти, и ее возвышенности, и не в последнюю очередь - ее философского зву­чания.

Выразительный тому пример - одно из самых глубоких и пре­красных созданий Пушкина 30-х годов — стихотворение «Вновь я посе­тил...». В этом стихотворении удивительным образом сочетаются предельная простота содержания и слов - и высокие, сдержанно торжественные в своем звучании мысли о жизни, о вечном.

Стихотворение написано Пушкиным 26сентября1835года в Михай­ловском, в котором он провел сентябрь и первую половину октября этого го­да. Стихотворение «Вновь я посетил...», как и «Памятник», итоговое, в нем поэт подводит итоги своих раздумий о смысле жизни, о своей судьбе и в то же время говорит о будущем, выражает свое утверждение жизни, ее неиз­менного круговорота.

Пребывание в Михайловском не только возродило воспоминания о прошлом. Оно явилось толчком для переоценки всей жизни. Минувшее вста­ет перед поэтом как признак перемены, как свидетельство об «общем законе» развития жизни. Именно этот философский смысл заложен в стихотворении.

Центральное место в стихотворении занимает описание любимых по­этом трех сосен, вокруг которых раскинулась молодая поросль. Именно эта картина и послужила основным толчком для создания стихотворения (она запечатлена в письме Пушкина к жене...). Эта картина, описанная Пушки­ным со всей конкретностью и деталями, приобретает обобщающий, фило­софский смысл.

Эта картина необычайно просто и без поэтических прикрас воспроиз­водит то, что увидел поэт. И вместе с тем даже в этом почти, казалось бы, «протокольном» описании Пушкин прибегает к поэтическим средствам вы­ражения - сравнению, метафоре. В основе ее - образ «зеленая семья», упо­добляющий зеленую рощицу вместе со старыми соснами единой семье. От­сюда и кусты, которые теснятся, «как дети», и старое одинокое дерево - «уг­рюмый» «старый холостяк». Эта метафора разрастается в целый метафориче­ский ряд, подготовляя дальнейшее философское обобщение, которым явля­ется заключительная часть стихотворения. Все стихотворение как бы подго­тавливает основной образ - образ молодой зеленеющей рощицы, выражаю­щей вечное движение жизни, ее развитие, веру поэта в будущее. Эта картина «племени младого, незнакомого» и вызывает у Пушкина строки, полные оп­тимизма, глубокого философского значения:

Здравствуй, племя

Младое, незнакомое! не я

Увижу твой могучий, поздний возраст,

Когда перерастешь моих знакомцев

И старую главу их заслонишь

От глаз прохожего. Но пусть мой внук

Услышит ваш приветный шум, когда,

С приятельской беседы возвращаясь,

Веселых и приятных мыслей полон,

Пройдет он мимо вас во мраке ночи

И обо мне вспомянет.

Пушкин видит бессмертие в вечной смене материи, в развитии жизни, неизменно меняющейся и прекрасной в каждом своем проявлении. В образе молодой, зеленеющей рощицы нет ни навязчивого аллегоризма, ни условной символики. Это образ, выхваченный из жизни, необычайно наглядный, есте­ственный, поэтически простодушный.

Для этого заключения и написано все стихотворение. Здесь раскрыва­ется его идея, его лирический и философский подтекст. Это идея вечного об­новления природы, идея бессмертия, понятая в ее материалистическом смыс­ле. Эта философская идея выражена Пушкиным в образе неизменно обнов­ляющегося леса. Материя не исчезает, природа и человек, как часть ее, бессмертны, так как в природе все диалектически изменяется: на смену старому вырастает новое.

О неисчерпаемой жизни природы, о ее круговом движении по временам года, о ритме ее увядания и расцвета, о ее творческой силе, сосре­доточенной в человеке, - стихотворение «Осень».

Ни одно время года не вызывало в поэте такого очарования, как осень. Обычно осень в поэзии связана с настроениями грусти. Пушкин же само увя­дание природы изображает как могучее проявление жизни. Произведение на­писано октавами. Двум началам - повествовательному и лирическому - со­ответствуют и два стиля. Слова традиционно-поэтические, часто встречав­шиеся в языке художественной литературы того времени, сливаются со сме­лыми прозаизмами, непривычными для сознания современников.

Ощущение здоровья, душевной бодрости, полноты жизни, творческой силы наполняет это стихотворение Пушкина, придает ему оптимистическое, жизнеутверждающее звучание:

И с каждой осенью я расцветаю вновь...

«Октябрь уж наступил» - это просто и ясно. Здесь точное указание на время года и на вполне определенную пору осени - октябрь. Далее картина осени развертывается, обрастая живописными и точными деталями. Пред­метные образы («последние листы с нагих своих ветвей», «дорога промерза­ет», «журча, еще бежит за мельницей ручей») соседствуют с метафорически­ми («роща отряхает», «дохнул осенний хлад»).

Пушкин нашел подлинную красоту и прелесть в скромной осенней природе: «Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса...». Его искренняя взволнованность передана и легкой, ненавязчивой аллитерацией («очей очарованье»), и восклицаниями, и откровенным при­знанием («Приятна мне...», «Люблю я...».), и прозрачной живописной мета­форой («В багрец и золото одетые леса»), и перечислением характерных де­талей осеннего пейзажа, и анафорическим строением заключительных стихов («И мглой..., И редкий…, И отдаленные...»).

Эмоциональная окрашенность предметов не нарушает точной и на­глядной картины, словно запечатленной на полотне кистью художника: по­следние листы, осыпающиеся с дерев, промерзшая дорога, застывший пруд - скупые детали, отмечающие лишь главные перемены в природе.

Красота осени показана Пушкиным в сравнении ее с другими времена­ми года.

Перед читателем проходит весь цикл времен года - весна, лето, осень, зима, точно и кратко охарактеризованные Пушкиным. Противопоставляя любимой им осени весну, он пишет о ней с явной иронией и задором:

Теперь моя пора: я не люблю весны;

Скучна мне оттепель; вонь, грязь - весной я болен.

В то же время в «Осени» основной является тема возникновения твор­чества, рождения поэзии, которой завершается стихотворение. Ей непосред­ственно посвящены последние заключительные строфы (IX, X и начало XI), но эта завершающая и главная тема стихотворения подготовлена всем пре­дыдущим его содержанием. Ведь поэзия, творческое вдохновение «пробуж­дается» в результате жизненных наблюдений. Полнота бытия, богатство впе­чатлений от природы и рождают творческий порыв. Пушкин говорит здесь не о простом воспроизведении действительности. Он противопоставляет рожде­ние творческого вдохновения обычному состоянию поэта. «Пробуждение по­эзии» происходит, когда поэт приподымается над действительностью, всеце­ло отдается своему «лирическому волнению»:

И забываю мир - и в сладкой тишине

Я сладко усыплен моим воображеньем,

И пробуждается поэзия во мне.

Для Пушкина акт творчества, начиная с отрешения от всего суетного («И забываю мир...»), с полной отдачи себя во власть воображения («Я слад­ко усыплен моим воображеньем») и кончая моментом, когда «стихи свобод­но потекут», в высшей степени радостен.

Тема поэзии, творческого вдохновения возникает в результате этого неисчерпаемого богатства впечатлений действительности, окружающей при­роды, полноты бытия.

Пушкин завершает свое стихотворение (вернее обрывает его) порази­тельной по силе и смелости метафорой — уподоблением поэта, приступающе­го к творчеству, с кораблем, который готовится к отплытию.

Заключительное сравнение вдохновения с кораблем, рассекающим волны, глубоко символично: возникающий в стихотворении мотив движения («Громада двинулась и рассекает волны») связан как с устремленностью в будущее, так и с тревогой («Куда ж нам плыть?»), он приобретает широкий и обобщенный философско-исторический смысл.

Стихотворение« Я памятник воздвиг себе нерукотворный» - последнее и одно из самых высоких созданий Пушкина на тему назначения поэта и по­эзии. Это стихотворение - своеобразное поэтическое завещание. По словам М.П. Алексеева, «стихотворение «Я памятник себе воздвиг...» мыслилось поэтом как предсмертное, как своего рода прощание с жизнью и творчеством в предчувствии близкой кончины».

Стихотворение по своим глубинным истокам связано с одой Горация «К Мельпомене». Эту оду переводил Ломоносов, свободно изложил Держа­вин.

В «Памятнике...» Пушкин говорит о своем понимании смысла и цен­ности поэзии. Он видит их в том, чтобы служить добру и пробуждать в людях «чувства доброты». Для Пушкина в этом основная задача поэзии и высшее ее оправдание. То же относится и к прославлению свободы. Чувство свобо­ды, особенно в «жестокий век», с точки зрения Пушкина, есть тоже высокое и доброе чувство, как и милосердие, к которому Пушкин призывает власти своими стихами.

В стихотворении видна цельная личность поэта, его жизненный опыт, его высокое достоинство и его мудрость.

Вникнем в первое четверостишие:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

Чтобы подчеркнуть значительность явления интеллектуального, духов­ного порядка, художник соотносит его с осязаемо грандиозным сооружени­ем, которое поражает своими физическими размерами. Александрийский столп - реальный монумент колоссальных размеров воздвигнут с целью внушить каждому мысль о безграничной власти правителей. Все, что пред­видится в будущем («Слух обо мне пройдет по всей Руси великой»), что уже свершилось или сейчас совершается («Вознесся выше он главою непокор­ной»), сосредоточено вокруг двух основных образов: непокорного поэта и великой Руси, ее народа. «Непокорная глава» - в этих словах и упорное со­противление, и стойкость в непрекращающемся споре с самодержавной вла­стью.

Во второй строфе пушкинского стихотворения непосредственно зайдет речь о славе. Слава - это известность, всеобщее преклонение. Пушкин к сло­вам: «Я памятник себе воздвиг...» - добавляет существенное уточнение: «не­рукотворный». Уже этот эпитет, венчающий первую строчку, конфликтно противопоставлен соответствующему свойству другого памятника. Поэту не надо вещественных знаков признания - ни монумента, ни венца. И не кому- то другому обязан он своим прославлением, а себе, своему гению. Он сам творец искусства, которое не забудется и станет ему нерукотворным памят­ником.

Пушкин начинает свое стихотворение с уяснения основной темы, дает определение предмету разговора: не монумент, а памятник совершенно ино­го рода воспевает поэт. Свое пребывание на земле он мечтает запечатлеть в благодарной памяти народа.

К памятнику поэта «не зарастет народная тропа». Это не дорога, кото­рую создают по чьему-то указу. Тропа возникает сама собой, стихийно и ес­тественно. Никто не принуждает прокладывать ее, но люди по доброй воле идут, не давая зарасти тропе. Они тянутся к памяти поэта, который им дорог. Метафорический образ тропы, ведущей к памятнику, при содействии эпитета «нерукотворный» обретает истинный смысл: невидимая нить протянулась от сердца к сердцу.

«Заветная лира», то есть поэзия Пушкина, - отражение его великой ду­ши. Он оставляет ее людям, люди открывают ей навстречу свои сердца, в ко­торых продолжает звучать его поэзия, его лира:

Нет, весь я не умру - душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленья убежит –

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Поэзия, искусство бессмертны, а Пушкин неотделим от поэзии. Вопрос о славе становится для автора стихотворения вопросом о смысле человече­ского существования. Цель жизни - в служении людям. Поэт служит им сво­ей лирой, и в этом его слава.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

Пушкин был уверен, что его творчество отыщет путь ко всем народам многонациональной России - такое толкование строфы вполне очевидно. Продолжив эту мысль, мы подойдем к идее, не обозначенной прямо, но про­бивающейся в глубине фразы: все многочисленные народности «Руси вели­кой» приобщатся к единому духовному источнику - к поэзии, которая станет служить сближению, взаимопониманию.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я свободу

И милость к падшим призывал.

«Жестокий»- в этом эпитете заключена характеристика целой эпохи. Ему противопоставлен эпитет «добрые». Эти определения в контексте стихо­творения становятся антонимами.

Непосредственно с понятием «жестокий век» связано утверждение: «восславил я свободу». Контраст понятий «жестокость» - «свобода» ломает их однозначность, расширяя содержание дополнительными оттенками. В этом смысловом ряду жестокость ассоциируется с подавлением свободы, деспотизмом, угнетением.

И, наконец, последний стих четвертой строфы продолжает развивать ту же тему: «И милость к падшим призывал». Добро, свобода, милость - в сти­хотворении эти понятия взаимосвязаны.

В последнее время стали высказываться сомнения относительно широ­ко бытующего утверждения, будто в строке «И милость к падшим призывал» Пушкин говорит о своем заступничестве за декабристов. Действительно, по­добная трактовка сообщает стиху исторически конкретный смысл, тогда как Пушкин размышляет об итогах всей своей поэтической деятельности, заве­щая будущим поколениям великие истины.

Нелогично было бы после широкого размаха (пробуждал «чувства доб­рые», «восславил... свободу»), уже в следующей строке обратиться к явле­нию исторически конкретному. Переход оказался бы неожиданным, неподго­товленным. «Милость к падшим» включена Пушкиным в число своих заслуг, признанных народом, в значении широком, общечеловеческом.

На протяжении четырех строф в стихотворении встречаются лишь два времени: прошедшее и будущее. При помощи первого Пушкин поведал о со­вершенном («Я памятник себе воздвиг нерукотворный...»), о том вкладе, ко­торый он внес в развитие общества («чувства добрые... пробуждал», «вос­славил... свободу», «милость к падшим призывал»).

Будущее время связано с темой бессмертия дела, которому посвятил себя поэт и которое всегда будет необходимо людям: «... незарастет на­родная тропа»; «Нет, весь я не умру - душа в заветной лире Мой прах пере­живет и тленья убежит - И славен буду я...»; «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, И назовет меня всяк сущий в ней язык...»; «И долгобудутемлюбезен я народу...».

И только в заключительной, пятой строфе время действия совпадает с моментом рассказа: поэт поведал о своем нынешнем положении в обществе. Как велика роль поэта в истории и как трагична его личная судьба! И тем трагичнее, чем значительнее поэт как личность. Возвысив гуманность, видя в ней основу жизни, Пушкин тем острее переживает любые проявления бесче­ловечности, с которыми сталкивается в реальной действительности: «оби­ды», «клевету», суждения «глупцов».

Вся последняя строфа построена на повелительном наклонении. Это приказ самому себе выстоять в тлетворной обстановке ненависти, непонима­ния, ложных похвал.

Веленью божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца;

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспаривай глупца.

Последняя строфа интересна и содержательна сама по себе, но нельзя отрицать и значение ее для произведения в целом. Она контрастно оттеняет и усиливает присутствующую в предыдущих стихах мысль о великом истори­ческом значении поэзии гения и утверждает, что тяжелое, унизительное по­ложение поэта в современном обществе несовместимо с его заслугами.

У Пушкина его мудрость и его ум самого высшего порядка: это ум простоты и ясности, ум открытый и широкий - ум великой поэтической ду­ши. Это и определяет в конечном счете все своеобразие его философских стихов. В них Пушкин как бы заново, поэтически открывает самые простые и вечные истины. Обыденную мудрость он просветляет и возвышает поэзией и поднимает ее на уровень поэтической философии. В неслыханной простоте, в поэтичности его мудрости и его философии заключается секрет неумираю­щей силы их воздействия на читателя.

Простота мудрости Пушкина - это и связанность его мысли с действи­тельностью, с повседневным, человеческим. В сфере поэзии Пушкин свобо­ден той единственной свободой, которая возможна для истинного художни­ка: в своем творчестве он подчиняется только жизни, только ее велениям и законам. Его стихи и его поэтические идеи всегда возбуждены действитель­ностью и никогда не порывают с ней связи. Это придает философской лирике Пушкина особенное очарование: очарование близкого, земного, понятного и очень нужного.

ЛИТЕРАТУРА

1.Демин Н. А. « Изучение творчества А. С. Пушкина в 9 классе»

2.Коровин В. И. «А.С. Пушкин»

3.Лотман Ю.М. « Александр Сергеевич Пушкин»

4.Маймин Е. А. «Пушкин . Жизнь и творчество»

5.Мейлах Б. С. «Творчество А. С. Пушкина»

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/119622-referat-filosofskaja-lirika-a-s-pushkina