Анализ стихотворения И. С. Тургенева «У-а... У-а»

Никитина Любовь Петровна, преподаватель литературы

ГБПОУ Белебеевский машиностроительный колледж

Анализ стихотворения И.С.Тургенева «У-а…У-а!»

При жизни И.С.Тургенева вышли в печать более 50 стихотворений в прозе. Их опубликовал журнал «Вестник Европы» в декабре 1882 года. Ещё 30 стихотворений вышли уже после смерти Тургенева - в 1930 году, в Париже.

Стихотворением в прозе называют короткое прозаическое произведение, которое по своему характеру напоминают лирическое стихотворение. Такие произведения проявили себя, как жанр, в европейской прозе 19 века.

Стихотворение И.С. Тургенева «У-а…У-а!» чрезвычайно взволновало меня. И это вполне объяснимо, ведь главное отличие стихотворения в прозе от обычного стихотворения - повышенная эмоциональность и психологизм, действительность в нем изображается со стороны субъективного переживания.

Всё в данном стихотворении – интонация, стилистические фигуры, тропы, язык – направлено на максимальное психологическое воздействие на читателя. На утверждение основной мысли, идеи стихотворения: в основе всего нашего бытия – жажда жизни, сама жизнь!

Итак, жанр данного произведения: стихотворение в прозе.

Тема: Одиночество, мысли о самоубийстве.

Идея: Крик младенца – отчаянный призыв к жизни.

Тип речи – повествование.

Повествование ведётся от первого лица. Лирический герой молод, самолюбив, одинок. Мысли о смерти (красивой и романтичной) как о способе мщения (кому? За что?) преследуют его.

В тексте мы видим большое количество эмоциональных пауз – это не только способствует созданию своеобразной мелодичности, но и показывает растерянность героя перед жизнью, непонимание того, что же будет дальше. Эти паузы обозначены многоточиями (что я намерен был там делать… я не знал… Быть может, покончить с собою?! Я отправился…)

Несколько другую задачу выполняют паузы, показанные при помощи тире (всё на земле мне казалось ничтожным и пошлым, – и, как это часто случается с очень молодыми людьми, я с тайным злорадством лелеял мысль… о самоубийстве; Я был очень молод, очень самолюбив – и очень одинок; мне жилось тяжело – и невесело.) Они передают внутреннее смятение героя, невозможность мыслить плавно, лишь – урывками. Возможно, это передаёт и категоричность мышления героя, его юношеский максимализм.

Любое стихотворение в прозе не может обойтись без лексических выразительных средств – тропов. Стихотворение в прозе И.С.Тургенева «У-а…У-а!» не является исключением. Автор использует эпитеты (мёртвые скалы, надменное горе, тайный ужас, задыхающаяся радость, горячий крик., ничтожный мир, резкий холод, жалкий крик); метафоры (пора разбить стесняющий сосуд, темя гор, рёв водопадов), олицетворения (дышит снег), сравнения (ворвался, словно смерть по пятам гналась за мною; кровь бродила, как вино в закупоренном сосуде; чёрными клубами надвигаются ночные тени).

Использование данных тропов делает повествование возвышенным и романтичным, даже трагическим. Неслучайно и упомянутый литературный герой Манфред – это романтический персонаж.

Обилие восклицательных и вопросительных предложений (Какая страшная тишина! Манфред – да и полно! … В этой пустынной, дикой выси, где всякая жизнь, казалось, давно и навсегда замерла, – крик младенца?!!) свидетельствует о чрезвычайно эмоционально неуравновешенном состоянии героя.

Созданию романтического трагического образа отвечает и использование риторических вопросов и риторических обращений (Но что доказать? За что мстить?... Байрон, Манфред, мечты о самоубийстве, моя гордость и мое величье, куда вы все делись?…О горячий крик человеческий!) Многосоюзиесоздаёт возвышенный, лирический тон (и я здесь один, один живой человек, со всем своим надменным горем, и отчаяньем, и презреньем; … и я благословлял и его, и мать его, и ее мужа…)

С этой же целью, на мой взгляд, используется такая стилистическая фигура, как повтор(камни – одни камни кругом; изумление мое внезапно сменилось другим чувством, чувством задыхающейся радости; и я здесь один, один живой человек)

При помощи градации( шел я долго, сперва по дороге, потом по тропинке, всё выше поднимался; …в этой пустынной, дикой выси) - автор хочет показать, как всё больше и больше отрывался герой от людей, а значит – от жизни!

И вдруг – спасительный крик! Крик младенца! Как зов, как призыв к жизни! В сущности, как мало надо человеку, чтоб вернуться к жизни - крик младенца? Лучик солнца? Пробивающийся сквозь камни цветок? Взгляд любящих глаз? Вернуться (или - вернуть?) к жизни просто, ведь нет ничего более естественного, чем само стремление жить!

Неожиданно для героя (возможно, и для читателя) сложенная из камней хижина стала убежищем не только для альпийских пастухов, но и для него самого. Убежищем от невзгод, одиночества, мыслей о смерти.

«Прикорнув на скамейке, молодая женщина кормила грудью ребенка… пастух, вероятно ее муж, сидел с нею рядом». Какая идиллическая, поэтичная картина! Вечный образ Мадонны с младенцем на руках… Что может быть более жизнеутверждающим?

Как известно, «Стихи в прозе» Тургенев писал в последние годы своей жизни, будучи неизлечимо больным. На этом этапе жизненного и творческого пути мы вновь видим не только гениального писателя-лирика, знатока русского языка, но и певца жизни

Приложение

У-а… У-а!

Я проживал тогда в Швейцарии… Я был очень молод, очень самолюбив – и очень одинок. Мне жилось тяжело – и невесело. Еще ничего не изведав, я уже скучал, унывал и злился. Всё на земле мне казалось ничтожным и пошлым, – и, как это часто случается с очень молодыми людьми, я с тайным злорадством лелеял мысль… о самоубийстве. «Докажу… отомщу…» – думалось мне… Но что доказать? За что мстить? Этого я сам не знал. Во мне просто кровь бродила, как вино в закупоренном сосуде… а мне казалось, что надо дать этому вину вылиться наружу и что пора разбить стесняющий сосуд… Байрон был моим идолом, Манфред моим героем.

Однажды вечером я, как Манфред, решился отправиться туда, на темя гор, превыше ледников, далеко от людей, – туда, где нет даже растительной жизни, где громоздятся одни мертвые скалы, где застывает всякий звук, где не слышен даже рев водопадов!

Что я намерен был там делать… я не знал… Быть может, покончить с собою?!

Я отправился…

Шел я долго, сперва по дороге, потом по тропинке, всё выше поднимался… всё выше. Я уже давно миновал последние домики, последние деревья… Камни – одни камни кругом, – резким холодом дышит на меня близкий, но уже невидимый снег, – со всех сторон черными клубами надвигаются ночные тени.

Я остановился наконец.

Какая страшная тишина!

Это царство Смерти.

И я здесь один, один живой человек, со всем своим надменным горем, и отчаяньем, и презреньем… Живой, сознательный человек, ушедший от жизни и не желающий жить. Тайный ужас леденил меня – но я воображал себя великим!…

Манфред – да и полно!

– Один! Я один! – повторял я, – один лицом к лицу со смертью! Уж не пора ли? Да… пора. Прощай, ничтожный мир! Я отталкиваю тебя ногою!

И вдруг в этот самый миг долетел до меня странный, не сразу мною понятый, но живой… человеческий звук… Я вздрогнул, прислушался… звук повторился… Да это… это крик младенца, грудного ребенка!… В этой пустынной, дикой выси, где всякая жизнь, казалось, давно и навсегда замерла, – крик младенца?!!

Изумление мое внезапно сменилось другим чувством, чувством задыхающейся радости… И я побежал стремглав, не разбирая дороги, прямо на этот крик, на этот слабый, жалкий – и спасительный крик!

Вскоре мелькнул предо мною трепетный огонек. Я побежал еще скорее – и через несколько мгновений увидел низкую хижинку. Сложенные из камней, с придавленными плоскими крышами, такие хижины служат по целым неделям убежищем для альпийских пастухов.

Я толкнул полураскрытую дверь – и так и ворвался в хижину, словно смерть по пятам гналась за мною…

Прикорнув на скамейке, молодая женщина кормила грудью ребенка… пастух, вероятно ее муж, сидел с нею рядом.

Они оба уставились на меня… но я ничего не мог промолвить… я только улыбался и кивал головою…

Байрон, Манфред, мечты о самоубийстве, моя гордость и мое величье, куда вы все делись?…

Младенец продолжал кричать – и я благословлял и его, и мать его, и ее мужа…

О горячий крик человеческой, только что народившейся жизни, ты меня спас, ты меня вылечил!

Ноябрь, 1882

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/102538-analiz-stihotvorenija-isturgeneva-u-au-a