Воспоминания современников о М. Ю. Лермонтове

Был новогодний маскарад.
(В забавах ведь всегда порядок).
Не сняв ни сабли, ни перчаток,
В мундире, словно на парад,
Сидел он и смотрел угрюмо,
Насупившись. Какая дума
Так голову занять могла?
Шаховская и граф Шувалов
Вдруг засмеялись. Из угла
Я видел, да и слышал мало.
Его лицо светлее стало.
Он тоже засмеялся, но
Глаза смотрели всё равно
И холодно и равнодушно.
Казалось, он устал давно
Здесь роль свою играть послушно.
Весь этот маскарадный шум
Не мог отвлечь его от дум.
Он внутренне скучал, я знаю,
И на поклоны отвечая,
Пожалуй, думал про себя,
Что он здесь зря, конечно зря.

            

Сомнений не было, поэт
Лишь следовал тогдашней моде:
И здесь, казалось, был он, вроде,
А вроде бы его и нет.
Когда смешно, то не смеяться,
И ничему не удивляться -
Вот байроновский жанр в чём.
Для денди жизненные встряски
Все были, в общем, нипочём.
Вокруг него, как будто в сказке,
Вращался мир, мелькали маски,
И что-то лепетали, но
Он так же мог смотреть в окно -
Как сквозь стекло, и равнодушно.
Всё это слышал он давно,
Но следовал игре послушно,
И из далёка своего,
Смотрел, как барышни его
Касаются бесцеремонно,
Молчал, и будто отрешённо
От зала шумного и всех
Воспринимал их писк и смех.

                                                 И.С. Тургенев

*Тургенев Иван Сергеевич (1818 - 1883) - всю жизнь свою высоко ценил Лермонтова. В воспоминаниях он писал: "Лермонтова я видел всего два раза: в доме одной знатной дамы, княгини Шаховской, и несколько дней спустя, на маскараде в Благородном собрании, под новый 1840 год".

Портрет написан И.С. Тургеневым

Панаев Иван Иванович (1812 - 1862) - писатель, литературную деятельность начал в 1834 году, примкнув к писателям так называемой "натуральной школы".

Как Пушкин оскорблялся он,
Когда в нём видели поэта.
Он мог ругать причуды Света,
Но сам был Светом покорён.
Законы диктовались веком,
И он был светским человеком,
Своей стихией Высший свет
Считал, и в нём хотел вращаться.
Он и со званием "поэт",
Казалось, мог бы распрощаться
(На что-то надо же решаться*).
У Одоевского не раз
Огонь я видел этих глаз,
Пронзительных, глубоких, умных.
Он мог в упор смотреть на вас,
Смущая среди залов шумных.
Никто, ручаюсь, не был рад,
Попав под этот долгий взгляд.
Языков - мой приятель, тоже
Был взглядом тем смущён, похоже,
Как будто он незванный гость -
И вышел всё-таки, пришлось.

***

Немногими он был любим,
Хотя был, в общем, добрый малый,
Как мне сказал приятель старый,
Служил который вместе с ним
Непродолжительное время.
Любил подтрунивать над всеми -
Была в нём эдакая страсть,
Которая им и владела,
Над кем-то посмеяться всласть,
За дело, или не за дело,
Но рад был, если вас задело,
Когда он бросит вам в лицо
Не в меру колкое словцо,
Когда оно достигло цели,
Когда лицо, в конце концов,
Сдержать пытаясь еле-еле
Свой гнев, взрывалось, он был рад.
А кто насмешек может град
Снести? Никто. Но постоянно
Сходило с рук всё, как ни странно.
Не угадаешь до поры,
Каков финал твоей игры.

***

Краевского* он знал уже,
Был с ним на "ты", и в кабинете
Шалил, шутил, и шутки эти,
Хоть были и не по душе,
Редактор их терпел покорно -
Талант! А всё другое вздорно.
Ворвётся с шумом в кабинет,
А там, погрязнув в корректурах,
Краевский - умница, эстет,
Сидит, а он о светских дурах,
О их нарядах и фигурах,
О похождениях своих.
Попросишь, так прочтёт и стих.
Сметёт все со стола бумаги,
И просто разбросает их.
Пожалуй, разозлится всякий.
Краевский скажет лишь: "Отстань!
Ну, полно, братец, перестань!
Да, экой школьник ты, ей богу!
Стихи нужны мне, братец, к сроку.
Пока же от тебя лишь вред".
Ну, а его простыл и след.
               ***
- Умён, но светской пустотой
Сегодня щеголял он снова.
Я умного ни разу слова
Не слышал от него... - Постой!
Ещё услышишь, очень скоро...
- В нём, батюшка, задор бретёра.
Печорин - это же он сам.
- Ну, не совсем. В какой-то мере...
Он идеал представил нам,
Каким быть хочет в самом деле.
Но где-то через две недели
Белинский вновь зашёл ко мне.
Как раз тому недели две
С Барантом Лермонтов стрелялся
(Мальчишки - ветер в голове!)
Белинский не драпировался -
Улыбка, и весёлый взгляд:
- Ну, батюшка, я очень рад!
- Я вижу по глазам горящим.
- Он был сегодня настоящим!
Изящный вкус и чуткий слух!
Глубокий и могучий дух!

И.И. Панаев

Я в первый раз увидел Лермонтова на вечерах князя Одоевского 2.
Наружность Лермонтова была очень замечательна.
Он был небольшого роста, плотного сложения, имел большую голову, крупные черты лица, широкий и большой лоб, глубокие, умные и пронзительные черные глаза, невольно приводившие в смущение того, на кого он смотрел долго. Лермонтов знал силу своих глаз и любил смущать и мучить людей робких и нервических своим долгим и пронзительным взглядом.

А. Чарыков - офицер 20-й артиллерийской бригады, встречавшийся с Лермонтовым на Кавказе в 1840 - 1841 годах.

В сороковом, в разгар войны,
Я прибыл в Ставрополь, в бригаду.
Попал на бал, где до упаду
С друзьями веселились мы.
Зал был наполнен до отказа,
Как будто со всего Кавказа,
Военных привела сюда -
Артиллеристов, пехотинцев -
Одна коварная судьба
Для получения гостинцев
Из рук чеченцев, на границе,
Что разделяет жизнь и смерть.
Я влился в эту круговерть,
И шаг за шагом пробирался
В зал танцевальный, чтоб успеть
Потанцевать. И оказался
Нос к носу с Лермонтовым. Миг,
А помню! "Ростом не велик" -
Подумал, очутившись рядом,
Но сила поразила взгляда!
К чему скрывать, я был бы рад
Ещё раз встретить этот взгляд...

А.И. Чарыков

В 1841 году, в первой половине июля, после весенней экспедиции, я прибыл из крепости Грозной для излечения от раны в Пятигорск, и здесь была моя последняя встреча с Лермонтовым. Припоминаю, что шел я как-то в гору по улице совсем еще тогда глухой, которая вела к Железноводску, а он в то же время спускался по противоположной стороне с толстой суковатой палкой, сюртук на нем был уже не с белым, а с красным воротником. Лицо его показалось мне чрезвычайно мрачным; быть может, он предчувствовал тогда свой близкий жребий. Злой рок уже сторожил свою жертву.

Когда страшная весть о его кончине пронеслась по городу, я тотчас же отправился разыскивать его квартиру, которой не знал. Последняя встреча помогла мне в этом; я пошел по той же улице, и вот на самой окраине города, как бы в пустыне, передо мною, в моей памяти, вырастает домик, или, вернее, убогая хижинка. Вхожу в сени, налево дверь затворенная, а направо, в открытую дверь, увидел труп поэта, покрытый простыней, на столе; под ним медный таз; на дне его алела кровь, которая за несколько часов еще сочилась из груди его.

Но вот что меня особенно поразило тогда: я ожидал тут встретить толпу поклонников погибшего поэта и, к величайшему удивлению моему, не застал ни одной души.

Впрочем, не стану отравлять свою память воспоминанием о легкомысленном тогдашнем обществе Пятигорска с его навек запятнанным героем, которому оно расточало в то время свои симпатии.

А. И. Чарыков

Ресурсный материал:

http://www.stihi.ru/2014/10/12/4412

http://lermontov.info/remember/panaev.shtml

http://feb-web.ru/feb/lermont/critics/vos/vos-318-.htm

http://lermontov.info/portret/portret11.shtml

http://literatura5.narod.ru/Lermontov2.html