Конкурс чтецов по творчеству Юлии Друниной

Есть что-то общее, что роднит все поколения людей - живших прежде, живущих ныне и - надеюсь - тех, кто придёт на эту Землю после нас. Испытания на долю каждого поколения выпадают разные. Меняется мир, меняется в чём-то человек. Но нечто общее, глубинное, близкое каждому всегда - остаётся. Сегодня мы с вами познакомимся с биографией и творчеством Юлии Друниной, сегодня будут звучать только её стихи.

(Храмова Галина)

1. Пожилых не помню на войне,

Я уже не говорю про старых.

Правда, вспоминаю, как во сне,

О сорокалетних санитарах.

Мне они, в мои семнадцать лет,

Виделись замшелыми дедками.

"Им, конечно, воевать не след, --

В блиндаже шушукались с годками.--

Побинтуй, поползай под огнем,

Да еще в таких преклонных летах!"

Что ж, годки, давайте помянем

Наших "дедов", пулями отпетых.

И в крутые, злые наши дни

Поглядим на тех, кому семнадцать.

Братцы, понимают ли они,

Как теперь нам тяжело сражаться?--

Побинтуй, поползай под огнем,

Да еще в таких преклонных летах!..

Мой передний край --

Всю жизнь на нем

Быть тому, кто числится в поэтах.

Вечно будет жизнь давать под дых,

Вечно будем вспыхивать, как порох.

Нынче щеголяют в "молодых"

Те, кому уже давно за сорок.

Юлия Владимировна Друнина провела детские и юношеские годы в обычной коммунальной квартире. Научилась рано читать. Писала стихи. Посещала литературную студию. В конце 30-х годов участвует в конкурсе на лучшее стихотворение. Так начинался творческий путь еще юной девочки, даже не подозревающей о том, что ее ждет.

2. Не знаю, где я нежности училась, -

Об этом не расспрашивай меня.

Растут в степи солдатские могилы,

Идет в шинели молодость моя.

В моих глазах обугленные трубы.

Пожары полыхают на Руси.

И снова нецелованные губы

Израненный парнишка закусил.

Нет!

Мы с тобой узнали не по сводкам

Большого отступления страду.

Опять в огонь рванулись самоходки,

Я на броню вскочила на ходу.

А вечером над братскою могилой

С опущенной стояла головой...

Не знаю, где я нежности училась, -

Быть может, на дороге фронтовой...

Ее поколение пока мечтает о подвигах, жалеет о своем незрелом возрасте, сетуя на то, что главное проходит мимо. " Спасение челюскинцев, тревога за плутающую в тайге Марину Раскову, покорение полюса, Испания - вот чем жили они в детстве. И огорчались, что родились слишком поздно…». Удивительное поколение! Вполне закономерно, что в трагическом сорок первом оно стало поколением добровольцев. Действительно, удивительное поколение, поколение романтиков, без колебаний вставшее на защиту Родины.

(Самосушева Софья)

3. Нет, это не заслуга, а удача

Стать девушке солдатом на войне.

Когда б сложилась жизнь моя иначе,

Как в День Победы стыдно было б мне!

С восторгом нас, девчонок, не встречали:

Нас гнал домой охрипший военком.

Так было в сорок первом. А медали

И прочие регалии потом...

Смотрю назад, в продымленные дали:

Нет, не заслугой в тот зловещий год,

А высшей честью школьницы считали

Возможность умереть за свой народ.

Окончание школы и начало войны совпало для Юли, и это стало переломным событием в жизни юной девушки. После окончания школы в 1942 году работала санитаркой в глазном госпитале в Москве, затем на строительстве оборонительных сооружений в народном ополчении под Можайском. Потом, вопреки воле родителей, она становится санинструктором в пехотном полку. Следом - окружение, прорыв, выход в Подмосковье, ранение. Она возвращается в Москву, и вместе с семьей уезжает в Сибирь. Но Друнина не отказалась от цели, она все равно стремилась на фронт любыми путями. Пройдя в Хабаровске школу младших авиаспециалистов, снова возвращается в ряды своей "любимой Советской армии».

(Коурова Софья)

4. БАЛЛАДА О ДЕСАНТЕ

Хочу,чтоб как можно спокойней и суше

Рассказ мой о сверстницах был...

Четырнадцать школьниц - певуний, болтушек -

В глубокий забросили тыл.

Когда они прыгали вниз с самолета

В январском продрогшем Крыму,

"Ой, мамочка!" - тоненько выдохнул кто-то

В пустую свистящую тьму.

Не смог побелевший пилот почему-то

Сознанье вины превозмочь...

А три парашюта, а три парашюта

Совсем не раскрылись в ту ночь...

Оставшихся ливня укрыла завеса,

И несколько суток подряд

В тревожной пустыне враждебного леса

Они свой искали отряд.

Случалось потом с партизанками всяко:

Порою в крови и пыли

Ползли на опухших коленях в атаку -

От голода встать не могли.

И я понимаю, что в эти минуты

Могла партизанкам помочь

Лишь память о девушках, чьи парашюты

Совсем не раскрылись в ту ночь...

Бессмысленной гибели нету на свете -

Сквозь годы, сквозь тучи беды

Поныне подругам, что выжили, светят

Три тихо сгоревших звезды...

Решительность и твердость помогли ей преодолеть все препятствия. Похоронив отца, Юлия снова попадает в пехоту. " Два с лишним года понадобилось мне, чтоб вернуться в дорогую мою пехоту, " – пишет Юлия Друнина, она вновь вернулась на передовую сестрой милосердия.

(Анисимова Дарья)

5. И откуда

Вдруг берутся силы

В час, когда

В душе черным-черно?..

Если б я

Была не дочь России,

Опустила руки бы давно,

Опустила руки

В сорок первом.

Помнишь?

Заградительные рвы,

Словно обнажившиеся нервы,

Зазмеились около Москвы.

Похоронки,

Раны,

Пепелища...

Память,

Душу мне

Войной не рви,

Только времени

Не знаю чище

И острее

К Родине любви.

Лишь любовь

Давала людям силы

Посреди ревущего огня.

Если б я

Не верила в Россию,

То она

Не верила б в меня.

В 1943 году Юлия Друнина попадает в Белоруссию в Киевскую стрелковую дивизию. И почти одновременно ею получены медаль "За отвагу", самая что ни на есть солдатская, и – ранение, "осколок застрял рядом с сонной артерией". Тут же приказ: непригодна к военной службе с исключением с учета. Но нет худа без добра – в тыловом эвакогоспитале в Горьковской области ее впервые за всю войну потянуло к стихам: " Впрочем, "потянуло" – не то слово. Просто кто-то невидимый диктовал мне строки, я их только записывала. Этот невидимый назывался Войной…"

(Старикова Анна)

6. ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ

Машенька, связистка, умирала

На руках беспомощных моих.

А в окопе пахло снегом талым,

И налет артиллерийский стих.

Из санроты не было повозки,

Чью-то мать наш фельдшер величал.

...О, погон измятые полоски

На худых девчоночьих плечах!

И лицо - родное, восковое,

Под чалмой намокшего бинта!..

Прошипел снаряд над головою,

Черный столб взметнулся у куста...

Девочка в шинели уходила

От войны, от жизни, от меня.

Снова рыть в безмолвии могилу,

Комьями замерзшими звеня...

Подожди меня немного, Маша!

Мне ведь тоже уцелеть навряд...

Поклялась тогда я дружбой нашей:

Если только возвращусь назад,

Если это совершится чудо,

То до смерти, до последних дней,

Стану я всегда, везде и всюду

Болью строк напоминать о ней -

Девочке, что тихо умирала

На руках беспомощных моих.

И запахнет фронтом - снегом талым,

Кровью и пожарами мой стих.

Только мы - однополчане павших,

Их, безмолвных, воскресить вольны.

Я не дам тебе исчезнуть, Маша, -

Песней

возвратишься ты с войны!

В 1944 году, выйдя из госпиталя, она пытается поступить в Литературный институт им. Горького, но получает отказ. Но и это не стало преградой. Юля возвращается на фронт, но уже с повышением – старшина медслужбы. Вновь фронт – Белоруссия, но уже 1038-й КСАП (отдельный Калинковичский самоходный артполк). И снова, уже в Прибалтике, ранение и " негоден к несению военной службы", потому что сказалась поначалу показавшаяся пустячной контузия.

(Сазонова Наталья)

7. Я порою себя ощущаю связной

Между теми, кто жив

И кто отнят войной.

И хотя пятилетки бегут

Торопясь,

Все тесней эта связь,

Все прочней эта связь.

Я -- связная.

Пусть грохот сражения стих:

Донесеньем из боя

Остался мой стих --

Из котлов окружений,

Пропастей поражений

И с великих плацдармов

Победных сражений.

Я -- связная.

Бреду в партизанском лесу,

От живых

Донесенье погибшим несу:

"Нет, ничто не забыто,

Нет, никто не забыт,

Даже тот,

Кто в безвестной могиле лежит".

21 ноября 1944 года ее комиссуют из-за контузии. В конце декабря того же года она самовольно приходит в середине учебного года в Литинститут. "Литературный институт Юля взяла приступом. Просто вошла и села в аудитории. А потом, как она пишет, " прижилась" и сдала сессию. На войне, как на войне". Это было не бессознательное стремление, и это был не последний бой в ее жизни.

8. (

СТРЕКОЗА
Она влетела
В дымную землянку,
Прозрачна и легка,
Как стрекоза.
И словно марсиане —
На землянку
Смотрели на нее
Во все глаза
Прорвавшие колечко окруженцы,
Вернувшиеся только-только
В строй,
Уже сто лет
Не видевшие женщин –
Ведь я давно
Была для них сестрой...
А стрекоза закончила десятый
И долго пробивалась
На войну...
Уставились солдаты
На комбата,
А молодой комбат
На старшину.
И старшина вздохнул:
- Поспи-ка, дочка,
Ведь утро, ясно,
Ночи мудреней...–
Забившись в самый
Теплый уголочек.
Одной шинелью
Мы прикрылись с ней.
Опять пошли на нас
"Пантеры" к полдню.
Был первый бой-
Её последний бой...
Как звали эту девочку?
Не помню.
Но за неё
В ответе мы с тобой.
За то в ответе,
Чтобы не забыли
Про этих однодневочек-стрекоз...
Как трепетали
У девчушки крылья!
Какой застыл
В больших глазах вопрос!...

В 1946 году у Юлии Друниной родилась дочь Лена. С рождением дочери Друнина вынуждена на три года уйти из Литинститута. Послевоенная жизнь была нелегкая, но и это не сломило дух молодого поэта:" Все трудности военной и послевоенной жизни Юля переносила стоически – никто не услышал от нее ни одного упрека, ни одной жалобы. И ходила она по-прежнему в той же шинели, гимнастерке и сапогах еще несколько лет…"

9. "И странно, и не странно…"

И странно, и не странно -
Мне говорит она:
"Зовут меня Татьяна,
Фамилия - Война".
…Есть в этом, право, что-то -
Мне отвечает он:
"Фамилия - Пехота,
Зовут меня Семен".

…Могут представить живо,
Как все произошло:
Затоптанная нива,
Отбитое село.
Девчонки из санбата
Застыли, не дыша:
Как гадкие утята,
Два тощих малыша
Откуда-то прибились,
Измучены до слез…
Их, бедолажек, "Виллис"
Потом в тылы увез.
В приемнике детдома
Лишь удалось узнать.
Что мальчугана - Семой,
Девчушку - Таней звать.
Постановили с лёту
(Нет, надо же суметь!)
"Войною" и "Пехотой"
Именовать их впредь…
Вторая мировая,
Ты все-таки живешь!
Права я, не права я,
Но в сердце мне, как нож,
Когда промолвит кто-то,
Добавив имена:
"Фамилия - Пехота,
Фамилия - Война".

В 1948 году выходит ее первый сборник стихов "В солдатской шинели". Первая книга была хорошо принята критиками, она вошла в ряд сборников военных стихов и заняла свою нишу. Юлия Друнина навсегда будет зачислена в ряды поэтов-фронтовиков, и на протяжении всего творчества критики будут относить ее к военному поколению, объясняя этим ее главные тенденции в лирике.

10. "На краю Измайловского парка…"

На краю Измайловского парка,
Под гармонь, ознобною весной
Падеспань, тустеп танцуют пары -
Кавалеры блещут сединой.

Пусть они богаты лишь годами…
Не скрывает лет своих никто,
Порошком натертые медали
С гордостью навесив на пальто.

Дамы - не сдающиеся тоже,
Как пилотку носят седину…
Сотрясает ветер крупной дрожью
Хрупкую ознобную весну.

А деревья головой качают -
На опушке леса, на краю
Празднуют опять однополчане
Возвращенье в молодость свою.

На душе торжественно и чисто.
Словно Вечный в ней зажгли огонь…
Хорошо, что не вопит транзистор,
А рыдает старая гармонь.

Для многих Юлия Друнина началась с "Зинки" - поэмы, посвящённой памяти однополчанки, Героя Советского Союза Зинаиды Самсоновой, а вместе с ней - десяткам погибших молодых девчат, которые, как и Друнина, в семнадцать, встав из-за парты, шагнули  "из школы в блиндажи сырые, от Прекрасной Дамы в "мать" и "перемать"..."  Давайте послушаем отрывок поэмы в исполнении самого автора.

(Старикова Анастасия)

11.ЗИНКА

1.

Мы легли у разбитой ели,

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, сырой земле.

- Знаешь, Юлька, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то в яблочном захолустье

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый,

У меня лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет.

Знаешь, Юлька, я против грусти,

Но сегодня она не в счет...

Отогрелись мы еле-еле,

Вдруг нежданный приказ: "Вперед!"

Снова рядом в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

2.

С каждым днем становилось горше,

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку,

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам,

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы,

Мы хотели со славой жить.

...Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав,

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

3.

- Знаешь, Зинка, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то в яблочном захолустье

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала...

Сейчас многие задаются вопросом о том, а нужно ли вообще нынешнему, далёкому от войны, поколению погружаться в горнило драматических событий прошлого, в ту боль, которую мы всё равно не сможем прочувствовать и осознать в полной мере, потому что определённые вещи можно познать лишь на собственном горьком и страшном опыте? В ту боль, что затушёвывается уже пылью времени, отступая в музейное прошлое под напором живого пульса настоящего. Нет войны - и слава богу. Отгремело, отболело, отошло... Зачем ворошить? Тяжёлые это воспоминания, не наши...

(Нежданова Ангелина)

12.БИНТЫ

Глаза бойца слезами налиты,

Лежит он, напружиненный и белый,

А я должна приросшие бинты

С него сорвать одним движеньем смелым.

Одним движеньем - так учили нас.

Одним движеньем - только в этом жалость...

Но встретившись со взглядом страшных глаз,

Я на движенье это не решалась.

На бинт я щедро перекись лила,

Стараясь отмочить его без боли.

А фельдшерица становилась зла

И повторяла: "Горе мне с тобою!

Так с каждым церемониться - беда.

Да и ему лишь прибавляешь муки".

Но раненые метили всегда

Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,

Когда их можно снять почти без боли.

Я это поняла, поймешь и ты...

Как жалко, что науке доброты

Нельзя по книжкам научиться в школе!

Почему же снова берут в руки любимый томик? Почему не отпускают, не блёкнут знакомые уже наизусть строки? Может быть, потому, что это стихи не только о войне - они о тех вечных ценностях, что являются точками отсчёта для людей любой эпохи - о дружбе, любви, человеческом достоинстве... о сложности нравственного выбора... трудности победы над собой... хрупкости и неповторимости жизни... чуде обретения и мучительной боли потери... надежде и вере... стойкости духа... чуткости души, не черствеющей даже в самых трудных, подчас нечеловеческих, условиях... Эти ценности подвергались испытанию войной, проверяясь на истинность и прочность. Эти же ценности подвергаются испытанию сейчас, в наше время, только иначе. И, может быть, нам чуть-чуть поможет не потерять внутренние ориентиры, не сбиться с пути, не пойти на компромиссы с совестью и душою то горячее послание человечности, что донёс до нас голос поэта из суровых фронтовых лет.                                   

(Цыганкова Екатерина)

13. «Ты должна»

Побледнев,
Стиснув зубы до хруста,
От родного окопа
Одна
Ты должна оторваться,
И бруствер
Проскочить под обстрелом
Должна.
Ты должна.
Хоть вернёшься едва ли,
Хоть "Не смей!"
Повторяет комбат.
Даже танки
(Они же из стали!)
В трёх шагах от окопа
Горят.
Ты должна.
Ведь нельзя притвориться
Пред собой,
Что не слышишь в ночи,
Как почти безнадёжно
"Сестрица!"
Кто-то там,
Под обстрелом, кричит.

Невольно спрашиваешь себя: а ты? Предъявляешь ли ты к себе столь высокие требования? Здесь, сейчас, в своё мирное время, способен ли ты, человече, на мужественный, самоотверженный поступок, на преодоление себя, своих слабостей, страхов и сомнений? Способен ли не смалодушничать, не пройти мимо чужой беды, несправедливости, не остаться в стороне, не притвориться перед собой, что не слышишь, не видишь, не замечаешь?..

(Якушева Тамара)

14.ЕЛКА

На втором Белорусском еще продолжалось затишье,

Шел к закату короткий последний декабрьский день.

Сухарями в землянке хрустели голодные мыши,

Прибежавшие к нам из сожженных дотла деревень.

Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала.

Показалось - конца не предвидится этой войне.

Захотелось домой, поняла, что смертельно устала.

(Виновато затишье - совсем не до грусти в огне!)

Показалась могилой землянка в четыре наката.

Умирала печурка. Под ватник забрался мороз...

Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята:

- Почему ты одна? И чего ты повесила нос?

Вышла с ними на волю, на злой ветерок из землянки.

Посмотрела на небо - ракета ль сгорела, звезда?

Прогревая моторы, ревели немецкие танки,

Иногда минометы палили незнамо куда.

А когда с полутьмой я освоилась мало-помалу,

То застыла не веря: пожарами освещена

Горделиво и скромно красавица елка стояла!

И откуда взялась среди чистого поля она?

Не игрушки на ней, а натертые гильзы блестели,

Между банок с тушенкой трофейный висел шоколад...

Рукавицею трогая лапы замерзшие ели,

Я сквозь слезы смотрела на сразу притихших ребят.

Дорогие мои д`артаньяны из ротной разведки!

Я люблю вас! И буду любить вас до смерти,

всю жизнь!

Я зарылась лицом в эти детством пропахшие ветки...

Вдруг обвал артналета и чья-то команда: "Ложись!"

Контратака! Пробил санитарную сумку осколок,

Я бинтую ребят на взбесившемся черном снегу...

Сколько было потом новогодних сверкающих елок!

Их забыла, а эту забыть не могу...

Поэзию Юлии Друниной недаром называют "поэзией человеческого достоинства". Она даёт высокие нравственные ориентиры, подталкивая к новым осознаниям, заставляя требовательней относиться к жизни и строже спрашивать с себя. Будучи сама человеком требовательным и неравнодушным, с чуткой, горячей душой, она  всегда умела находить "те самые", бьющие в цель, слова, которые затрагивали сердце.

(Мисюрева Софья)

15.КОМБАТ

Когда, забыв присягу, повернули

В бою два автоматчика назад,

Догнали их две маленькие пули -

Всегда стрелял без промаха комбат.

Упали парни, ткнувшись в землю грудью,

А он, шатаясь, побежал вперед.

За этих двух его лишь тот осудит,

Кто никогда не шел на пулемет.

Потом в землянке полкового штаба,

Бумаги молча взяв у старшины,

Писал комбат двум бедным русским бабам,

Что... смертью храбрых пали их сыны.

И сотни раз письмо читала людям

В глухой деревне плачущая мать.

За эту ложь комбата кто осудит?

Никто его не смеет осуждать!

Война изломала много судеб, а эту судьбу она словно выковала в горниле. Доказав тем самым в очередной раз, что судьба человека зависит не столько от привходящих в его жизнь извне событий и испытаний,  сколько от внутренней настройки его личности, от того, как он переносит эти испытания, чему учится  в них. Юлия Друнина потом не раз скажет спасибо своей фронтовой юности, которая научила её верности солдатской дружбы, дала высокие точки отсчёта, заставив предъявлять и к жизни, и к себе строгие требования, сформировала как поэта, и -  обострила чуткость души, сердечную доброту, нежность и сострадание, научив острее ценить неповторимость каждого мгновения жизни, каждого мгновения теплоты человеческого сердца:

Примером своей жизни и строками своих стихов Юлия Друнина несёт людям веру в человека, напоминая о том, сколь великая нравственная и душевная сила сокрыта в хрупкой на вид женщине - дарительнице и хранительнице жизни, способной пронести сквозь пепел беды и огонь тяжёлых испытаний веру, надежду, любовь:

(Демидов Илья)

16. За утратою - утрата,

Гаснут сверстники мои.

Бьет по нашему квадрату,

Хоть давно прошли бои.

Что же делать?-

Вжавшись в землю,

Тело бренное беречь?

Нет, такого не приемлю,

Не об этом вовсе речь.

Кто осилил сорок первый,

Будет драться до конца.

Ах обугленные нервы,

Обожженные сердца!..

В статье "Безумно страшно за Россию...", посвящённой творчеству Юлии Владимировны, её автор Г. Красников писал: "Женщины любили (и продолжают любить!) поэзию Юлии Друниной за то, что в её лирических стихах нежность и чистота не были безвольными, умели за себя постоять. Кажется, именно в ней сбылись, обернувшись неожиданным буквальным смыслом, пророческие слова Фёдора Достоевского - "красота спасёт мир": мир - от на земле, мир в Отечестве, мир в семье, в доме...».        

На доске у нас прикреплено большое сердце как знак уважения к людям, прошедшим ту страшную войну. Я предлагаю вам показать, что мы помним этих людей, что наша память вечна – прикрепим маленькие сердечки на одно большое. (Учащиеся прикрепляют сердечки). Большое спасибо вам за внимание, до новых встреч!

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/269491-konkurs-chtecov-po-tvorchestvu-julii-druninoj