Русская литература XX века. Вопрос «Саги» в творчестве В. Личутина

Соискатель ученой степени

кафедры литературы и МП АГПУ Сидорова А.А.

К вопросу о законе саги в творчестве В.Личутина.

Интересной особенностью художественной манеры В.Личутина является тесная взаимосвязь его произведений. Критика не раз отмечала сюжетное единство многих рассказов и повестей писателя, которые рисуют жизнь на протяжении нескольких десятилетий в поморской деревушке Вазицы. По словам В.Коробова, в этом не просто индивидуальный стиль прозаика, а показатель того, что он нашел свой путь в литературе: «…Личутин довольно скоро «нашел себя в себе самом», почувствовал своюдорогу в литературе и пошел по ней…»[1, с.393]. Этот путь В.Личутина и его товарищей «по цеху – от Федора Абрамова до Василия Белова» критик именует, опираясь на слова Я.Парандовкого, стремлением «останься дома». Интерес же прозаика к судьбе одной деревни, по мысли В.Коробова, как и других исследователей, - попытка создать сагу о жизни хорошо знакомых людей. При этом В.Личутина активно сравнивают с Фолкнером. Согласимся, подобная взаимосвязь между творчеством двух писателей имеет место быть в силу принципов преемственности и традиции, царящих в литературном процессе, однако, на наш взгляд связи эти поверхностные и не дают основания ставить знак равенства между прозаиками. Действительно, как можно говорить об идентичности творчества двух совершенно различных писателей, более того, принадлежащих к абсолютно противоположным по своей сути культурам. Исходя в анализе творчества В.Личутина и Фолкнера лишь из их подчинения так называемому «закону саги» в изображении хорошо знакомых событий, критики забывают, что истинно русский писатель, живущий с оглядкой на совесть и каноны православной веры, не может преследовать одну и ту же цель, что и американский творец слова, в душе которого царит западноевропейская философия прагматизма.

Поэтому осмелимся заметить, что в сюжетной взаимосвязи друг с другом произведений В.Личутина прослеживается, прежде всего, отображение целостной концепции России, в основе которой, напомним, автор видит русский народ, православие, историю. Заостряя внимание на судьбах поморских крестьян, вся жизнь которых проходит в непрерывном труде и заботах, их семьях, быте и нравах, писатель, наконец, вырисовывает облик не просто деревни Вазицы. Пред нашими глазами предстает в миниатюре вся «живая» Россия, которая, с точки зрения В.Личутина, начинается с избы, дома, семейного очага. Микромир Вазицы обобщается писателем до символа всей нашей многострадальной Родины.

Следует отметить, что тема России в творчестве писателя развивалась, видоизменялась, эволюционировала. От, казалось бы, на первый взгляд, отвлеченных, бытовых описаний жизни поморских деревень, которые свойственны первым рассказам, прозаик переходит в творчестве 1990-х гг. к открытому изображению социально-политической атмосферы в России. Естественно, что рассказы прозаика 1970-1980-х гг. кардинальным образом отличаются от более поздних его произведений, написанных в перестроечное время хаоса и неразберихи (романы «Фармазон»(1979), «Любостай»(1987), «Раскол»(1990-1996) и произведения последних лет «Миледи Ротман»(2001), «Беглец из Рая»(2005)). Однако, на наш взгляд, ранние рассказы и повести: «Белая горница»(1972), «Иона и Александра»(1973), «Душа горит»(1976), «Бабушки и дядюшки»(1976), «Золотое дно»(1976), «Крылатая Серафима»(1978), «Вдова Нюра»(1978), «Домашний философ»(1983) – обладают не менее острой социальной проблематикой. Уже в них прозаик начинает строить художественную концепцию Родины, выводя на страницы живописный облик России и ее народа, пытается заглянуть внутрь зарождающихся социальных противоречий современности, найти их корень.

Буквально с первых произведений В.Личутин «рисует» Русь именно с позиций ее святости, духовности, поэтому и заострение внимания на внутреннем мире героев не случайно. Человек, с его жизненными мытарствами и переживаниями, видится писателю как микроскопическая составная часть целостного организма Руси, при этом исторически привитые православные заветы в душе русского человека дают основание рассматривать ее не иначе, как Святую, что традиционно для отечественной литературы. «Наша земля мне представляется как гигантский образ в драгоценных ризах, а деревни – это свечи. Сотни тысяч этих свечей освещают этот образ, образ земли»[2, с.85].

Думается, в ранних произведениях писатель подходит к осмыслению общественно-политических противоречий в России с позиций одной из самых важных сторон своей концепции Родины – русской души, как неотъемлемой части русского национального характера. Уже в первой своей повести с довольно символическим названием «Белая горница»(1972), В.Личутин выступает за чистоту и неприкосновенность души человека, ибо из недр душевных строится бытие не только русского человека, но и всей нашей страны. «А ведь душа-то, она как белая горница, - восклицает Парамон Петенбург. – Она завсе гостей принимает, в нее каждый вхож, да, видно, не всякий гож. Топчутся в душе-то грязными ногами, а потом, сколько ни скобли, всей грязи не вывалить…»[1, 396]. Отныне душа мыслится прозаиком не иначе, как «белая горница», а неудовлетворенность жизнью, потеря смысла своего существования вытекает из разрушения гармонии в этой святая святых человеческой жизни и именуется «томлением духа». Отметим, что постепенно это, казалось бы, исключительно нравственное понятие наполняется у В.Личутина социальным подтекстом. Им писатель обозначает источник основных социальных противоречий, охвативших Россию.

Святость, духовность «живой» Руси придает именно народ, православный хрестьянин (крестьянин). Однако, видимо уже к 1970-м гг., в обострившемся противостоянии города и деревни В.Личутин усматривает не просто социальную проблему урбанизации, а начало страшного процесса нравственно-духовного «омертвления» Руси, связанного с уничтожением национальной православной культуры. Это разрушение внутренних основ русского национального характера, разобщение народа и разрыв в цепи «родовой памяти» ведет к тому, что сама Святая Русь, представляемая в концепции В.Личутина как живое существо, теряет истинный смысл своего существования, который, по мысли В.Личутина, заключается в «высшем, небесном предназначении – быть совестным судом»[2, с.83].

Таким образом, каждое отдельно взятое произведение В.Личутина «насыщено…действительной, подлинной и сложной народной жизнью, где «текущие», злободневные беды, радости и печали не так уж и просты, как кажется на первый взгляд, наполнены подчас таким большим смыслом, такими поисками правды и справедливости, что от этих «суетных» проблем человеческого быта не так уж далеко и до «вечных» вопросов человеческого бытия»[1, с.395]. Осмелимся дополнить В.Коробова, который в этих словах практически подошел к истинному толкованию смысла взаимосвязи личутинских произведений друг с другом. Это изображение каждодневных забот в произведениях писателя, на наш взгляд, не просто подводит читателей к осмыслению «вечных» проблем бытия, а напрямую является отражением авторского видения России и ее места в мире. Сужая социально-политический аспект жизни страны до масштабов поморской деревни, крестьянской семьи, души каждого труженика, В.Личутин тем самым выводит тему России в своем творчестве на новый символический уровень. Русь для прозаика не географическая точка, а «живой» организм, существующий по законам души и нравственной морали православия.

Библиография.

Коробов В. «Останься дома…»(О прозе В.Личутина)//В кн.: Личутин В. Долгий отдых: Роман, повесть. – М., Сов. Россия, 1979. – 400с.

Личутин В. Семьдесят лет битвы (Размышления о русском) – Л., 1990. – 93с.

Личутин В. Последний колдун.

Личутин В. Повести/Вступ. Статья И.Дедкова. – М., Известия, 1981. – 608 с.

Личутин В. Крылатая Серафима: Из хроники поморской деревни. М., Мол. гвардия, 1981. – 414 с.

Личутин В. Домашний философ: Повести. –М., Современник, 1983. – 271 с.

Личутин В. Долгий отдых: Роман, повесть. – М., Сов. Россия, 1979. – 400с.

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/50249-russkaja-literatura-xx-veka-vopros-sagi-v-tvo