Литературно-музыкальная композиция «Детство, опаленное войной»

МУЗЫКАЛЬНО-ЛИТЕРАТУРНАЯ КОМПОЗИЦИЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ СНЯТИЮ БЛОКАДЫ ЛЕНИНГРАДА

Звучит светлая радостная мелодия, на сцене дети играть в мяч, в куклы, прыгают на скакалке, одновременно читая стихотворение.

Детство - светлое время чудес.

Веселья и радости сказочный лес.

Время улыбок, время общенья,

Выдумки, шутки и приключенья.

Детство – ошибки, учеба, друзья,

Игры и куклы, родная семья.

Нам хочется петь, веселиться играть

И новый мир лучше узнать.

Внезапно раздается вой сирены, звуки взрывов. Дети замирают. На сцену выходят старшие участники постановки.

Где-то в братских могилах великой войны

Наши детские игры погребены

Безмятежные сны...Безмятежные дни.

мы в двенадцать забыли, какие они.

Мы отцов провожали в походы без слез.

Нас полуторки мчали в притихший колхоз.

Мы долбили траншеи в промерзшей земле,

Обдирая ладони на грубом кайле.

На газетных полях в этот тягостный год

Упражненья писали мы:

«Враг не пройдет».

Коля: В августе 1941 года кольцо блокады вокруг Ленинграда сомкнулось. Начались суровые 900 дней блокады. Ужасную участь готовил Гитлер Ленинграду. Он хотел стереть этот город с лица земли.

Никита: Фашисты окружили город, обстреливали его из артиллеристских орудий всех калибров и беспрерывно бомбили город с воздуха. На защиту родного города поднялись все его жители, в короткий срок он был превращен в город – крепость.

Даша: Когда замкнулось блокадное кольцо, в Ленинграде оставалось помимо взрослого населения 400 тысяч детей – от младенцев до школьников и подростков. Естественно, их хотели сберечь в первую очередь, стремились укрыть от обстрелов, от бомбежек. Всесторонняя забота о детях и в тех условиях была характерной чертой ленинградцев. И она же давала особую силу взрослым, поднимала их на труд и на бой, потому что спасти детей можно было только отстояв город.

Илья: У них было особое, опаленное войной, блокадное детство. Они росли в условиях голода и холода, под свист и разрывы снарядов и бомб. Это был свой мир, с особыми трудностями и радостями, с собственной шкалой ценностей.

Никита: Откройте сегодня монографию «Рисуют дети блокады». Шурик Игнатьев, трех с половиной лет от роду, 23 мая 1942 года в детском саду покрыл свой листок беспорядочными карандашными каракульками с небольшим овалом в центре.

Настя: «Что ты нарисовал!» – спросила воспитательница.

Андрей: Он ответил: «Это война, вот и все, а посередине булка. Больше не знаю ничего».

Илья: Они были такими же блокадниками, как взрослые». И погибали так же.

Никита:

Война обрушилась нежданно,
Все переполнила собой,
И все смешалось в этом мире,
И смерть носилась над землей.

Настя:

С войной слепою и жестокой
Я бок о бок к Голгофе шла…
Четыре очень долгих года
Свой крест недетский я несла...

Даша:

Нет, и детей война не пощадила,
И все невзгоды выдала сполна…
Я стала малолетнею старухой –
Все видела, все знала, все могла…

Тоня :

Ведь войны жалости не знают,
Война не ведает добро…
Шел по земле жестокий молох –
Не разбирая никого…

Лиза: Когда началась война, мне было неполных 7 лет. 7 лет мне исполнилось 28 июля 1941 года. И в первый же месяц войны я была изувечена… еще до дня рождения…

Настя:

Меня, измученную болью,
В крови, в бинтах, в полубреду…
Нес на руках солдат усталый,
Через кровавую войну…
И я, обняв его за шею,
Прильнула головой к плечу…
Он нес меня, забыв усталость,
Через внезапную войну.

Даша: Вспоминая об этих невыносимо тяжелых днях, ленинградка Кена Петровна Черная не могла сдержать слезы.

Аня: Мне было всего 4 года, когда началась война, я помню, как пыталась

Спрятаться под столом во время бомбежки и ждала маму, а мама приходила и говорила:

Даша: Хлеба нет. Машину с хлебом разбомбили.

Аня: так каждый день.

Никита:

Дома -  без  света  и тепла, и без конца  пожары  рядом,
       Враг  зажигалками  дотла  спалил  бадаевские  склады.
       И мы бадаевской  землёй теперь  сластим  пустую  воду,
       Земля  с золой, земля  с  золой – наследье  прожитого года.

Илья:

Блокадным  бедам  нет  границ,
      Мы  глохнем  под  снарядным  гулом.
От наших  довоенных  лиц  остались  лишь  глаза и скулы.
      И  мы  обходим  зеркала, чтобы  себя  не  испугаться…
      Не  новогодние  дела  у  осаждённых  ленинградцев.

Дима: ^{Очень хотелось сладкого. Очень. Так хотелось, что ни о чем другом я просто думать не мог. Спать лягу: о сладком думаю, встану – тоже. Я всю обшарил комнату, хоть бы кусочек, капельку… Но нигде ничего.}

^{И тогда я пошел в магазин. Магазин был пуст, только за прилавком стояла сладкая тетя. Ее белый халат напоминал мне сахар. Я посмотрел на тетю и стал моргать. Долго я так моргал. И тетя тоже моргала. А потом она заплакала и сказала:}

^{Тоня: Честное, честное пионерское, ничего нет, мальчик.}

^{Дима: Нет, и не надо. Я вышел на улицу и… увидел снег, как белый халат. Опять эта белизна мне напомнила сахар. Сахар… И, нагнувшись низко, я стал есть снег горстями. Давился, икал, но ел, ел все-таки. Что делать, но я очень хотел почувствовать во рту хоть каплю сладкого. Капли той, конечно, не почувствовал. Но потом зато болел два месяца. И во сне мне виделись настоящие шоколадные торты.}

^{Настя: Кроме голода людей ожидал еще один страшный враг – цинга. От цинги могло погибнуть людей больше, чем от пуль и снарядов. Для восполнения недостающего витамина С ученые – медики выбрали хвою. Ею лечили цингу уже 200 лет. Хвойные лапки собирали, сортировали, мыли, иглы отделяли от древесины, опять мыли и разминали, обрабатывали размятую хвою лимонной кислотой, настой фильтровали и разливали в бутылки.}

^{Для госпиталей, больниц и детских учреждений было еще одно средство против цинги – суп из проросшего гороха. Эпидемии цинги удалось избежать. Но в конце 1941 года из-за недостатков белков в пищи стала распространяться другая страшная болезнь – дистрофия.}

^Женя:

Я приняла девчонку за старушку –

Старушка-девушка, засушенный цветок.

Сказала, что зовут ее Катюшкой,

И задрожал негромкий голосок.

А было ей тогда всего шестнадцать –

Таких неповторимых в жизни лет.

Но так над ней сумели надругаться,

Что предо мной стоял почти скелет.

Почти скелет, покрытый только кожей,

И плакали потухшие глаза.

Какой же ад был этой Катей прожит!

Какая ж пронеслась над ней гроза!

Настя: Смертность от дистрофии набирала темп . Где же найти источник полноценного белка, ведь не было ни мяса, ни рыбы, ни молочных продуктов или яиц. И тут вспомнили, что в дрожжах, приготовленных из древесных опилок, много полноценных белков. Научились в Ленинграде и готовить дрожжи из опилок, и лечить ими больных дистрофией. Благодаря этому чудодейственному продукту люди оживали на глазах.

Надо было искать и дополнительный источник витамина А. Из-за его нехватки жители города и его защитники – бойцы начали страдать от так называемой куриной слепоты. Разведчии не могли ночью идти на задание, поскольку и в двух шагах ничего не видели. Тогда биологи рекомендовали использовать в пищу борщевик, лебеду, крапиву, одуванчики и разработали рецепты приготовления блюд из трав.

И хлеб в то время был совсем не такой, как сегодня. К концу 1941 года при выпечки хлеба использовалась всего 1/3 муки, а в качестве добавок применялись опилки, шелуха семечек и измельченная древесная кора. Детям до 12 лет выдавали 125 граммов хлеба на день

Звук метронома

Наташа:

В комнате -  двенадцать  человек,
  Спим, к печурке  сдвинулись  поближе.
  Если  рядом -  стужа, холод, снег,
  Поселившись вместе, легче  выжить.
  И  с утра, когда  метель опять
  Штору  через  щель  в  окне  колышет, 
  Я, проснувшись, перед  тем, как  встать,
  Вслушиваюсь – все ли  дышат ?

Настя: Единственной транспортной магистралью, связывающей город с тыловыми районами страны, стала «Дорога жизни», проложенная через Ладожское озеро. За дни блокады по этой дороге с сентября 1941 года по ноябрь 1943 года удалось эвакуировать 1 миллион 376 тысяч ленинградцев, в основном женщин, детей и стариков. Война разбросала их по разным уголкам Союза, по-разному сложились их судьбы, многие не вернулись обратно.

Аня: Из Ленинграда, когда прорвали кольцо блокады, по дороге жизни нас вывезли на Урал, в город Карпинск. Первыми спасали детей. Эвакуировали всю нашу школу. В дороге все говорили о еде не переставая, о еде и о родителях. В Карпинске все сразу бросились в парк. Мы не гуляли по парку, мы его ели. Нас долго не могли накормить. Мы сидели на уроках и жевали бумагу.

Не помню, кто нам в детдоме рассказал о пленных немцах. Когда я увидела первого немца, я уже знала, что он пленный. Он ничего не говорил. Не просил. У нас только что закончился обед. И я, видимо, еще пахла обедом. Он стоял возле меня и нюхал воздух, у него непроизвольно двигалась челюсть, он как будто что-то жевал. Я побежала и позвала девочек, у кого-то остался кусочек хлеба, мы отдали ему этот кусочек. Он благодарил и благодарил:

- Данке шен, данке шен..

На следующий день он пришел к нам со своим товарищем. И так повелось.. Воспитательницы нас отчитывали, потому что у девочек тоже случались голодные обмороки, но мы все равно тайком оставляли еду для этих пленных. У нас у всех была эта болезнь. Я совершенно не могла видеть голодного человека. Не могла!

Настя: Существование в осажденном городе было немыслимо без упорного, повседневного труда. Тружениками были и дети. Они ухитрялись так распределять силы, что их хватало не только на семейные, но и на общественные дела. Пионеры разносили почту по домам. Когда во дворе звучал горн, надо было спускаться за письмом. Они пилили дрова и носили воду семьям красноармейцев. Чинили белье для раненых и выступали перед ними в госпиталях. Город не мог уберечь детей от недоедания, от истощения, но тем не менее, для них делалось все, что возможно.

Коля: Несмотря на суровую обстановку фронтового города, Ленинградский городской комитет партии и Городской Совет депутатов трудящихся приняли решение продолжать обучение детей.

Никита: В конце октября 1941 г. 60 тыс. школьников 1-4 классов приступили к учебным занятиям в бомбоубежищах школ и домохозяйств, а с 3 ноября в 103 школах Ленинграда за парты сели еще более 30 тыс. учащихся 1-4 классов.

Ирина Олеговна:В условиях осажденного Ленинграда необходимо было связать обучение с обороной города, научить учащихся преодолевать трудности и лишения, которые возникали на каждом шагу и росли с каждым днем. И ленинградская школа с честью справилась с этой трудной задачей. Занятия проходили в необычной обстановке. Нередко во время урока раздавался вой сирены, возвещавшей об очередной бомбежке или артобстреле. Ученики быстро и организованно спускались в бомбоубежище, где занятия продолжались. Учителя имели два плана уроков на день: один для работы в нормальных условиях, другой – на случай артобстрела или бомбежки. Обучение проходило по сокращенному учебному плану, в который были включены только основные предметы. Каждый учитель стремился проводить занятия с учащимися как можно доступнее, интереснее, содержательнее. «К урокам готовлюсь по-новому, – писала осенью 1941 г. в своем дневнике учительница истории 239-й школы К.В. Ползикова – Ничего лишнего, скупой ясный рассказ. Детям трудно готовить уроки дома; значит, нужно помочь им в классе. Не ведем никаких записей в тетрадях: это тяжело. Но рассказывать надо интересно. Ох, как это надо! У детей столько тяжелого на душе, столько тревог, что слушать тусклую речь не будут. И показать им, как тебе трудно, тоже нельзя».

Женя: Учиться в жестоких условиях зимы стало подвигом. Учителя и ученики сами добывали топливо, возили на санках воду, следили за чистотой в школе. 

Наташа: В школах стало необычайно тихо, дети перестали бегать и шуметь на переменах, их бледные и изможденные лица говорили о тяжких страданиях.

Тоня: Урок продолжался 20-25 мин.: больше не выдерживали ни учителя, ни школьники. Записей не вели, так как в не отапливаемых классах мерзли не только худые детские ручонки, но и замерзали чернила.

Даша: Рассказывая об этом незабываемом времени, ученики 7-го класса 148-й школы писали в своем коллективном дневнике: «Температура 2-3 градуса ниже нуля. Тусклый зимний, свет робко пробивается сквозь единственное небольшое стекло в единственном окне. Ученики жмутся к раскрытой дверке печурки, ежатся от холода, который резкой морозной струей рвется из-под щелей дверей, пробегает по всему телу. Настойчивый и злой ветер гонит дым обратно, с улицы через примитивный дымоход прямо в комнату… Глаза слезятся, читать тяжело, а писать совершенно невозможно. Мы сидим в пальто, в галошах, в перчатках и даже в головных уборах… »

Настя: Учеников, продолжавших заниматься в суровую зиму 1941-1942 г., с уважением называли «зимовщиками». Наступил 1942 г. В школах, где не прекращались занятия, были объявлены каникулы. И в незабываемые январские дни, когда всё взрослое население города голодало, в школах, театрах, концертных залах для детей были организованы новогодние елки с подарками и сытным обедом. Для маленьких ленинградцев это было настоящим большим праздником.

Женя: Одна из учениц писала об этой новогодней елке: «6 января. Сегодня была елка, и какая великолепная! Правда, я почти не слушала пьесы: все думала об обеде. Обед был замечательный. Дети ели медленно и сосредоточенно, не теряя ни крошки. Они знали цену хлебу, на обед дали суп-лапшу, кашу, хлеб и желе, все были очень довольны. Эта елка надолго останется в памяти».

Никита: Были и новогодние подарки, о них так вспоминал участник блокады П.П. Данилов: «Из содержимого подарка мне запомнились конфеты из льняного жмыха, пряник и 2 мандарина. По тому времени это было очень хорошее угощение».

Коля: А весной у школьников началась «огородная жизнь». Весной 1942 года в опустевшие, обезлюдевшие цехи предприятий пришли тысячи детей и подростков. В 12-15 лет они становились станочниками и сборщиками, выпускали автоматы и пулеметы, артиллерийские и реактивные снаряды.

Наташа: Чтобы они могли работать за станками и сборочными верстаками, для них изготовляли деревянные подставки. Когда в канун прорыва блокады на предприятия стали приезжать делегации из фронтовых частей, бывалые солдаты глотали слезы, глядя на плакатики над рабочими местами мальчишек и девчонок. Там было написано их руками: «Не уйду, пока не выполню норму!»

Никита: Все ждали конца войны. А она не кончалась. Шла все и шла. И каждый знал: впереди еще много горя. Может быть больше, чем позади. Но проходили зимы и по - прежнему приходила весна. Второй весной я это понял. Мне хотелось рассказать про это кому-то самому близкому. Тогда я взял бумагу и написал: «Здравствуй убитый папа. Сейчас весна. Она всегда будет». Я не написал на конверте обратного адреса.

Письмо ко мне не вернулось. До сих пор мне кажется: убитый отец его получил и прочел все-таки. Сейчас весна. Она всегда будет.

Настя:

Я из блокады и войны,
Я знаю то, что знать не надо…

Женя:

Я в ней жила, я помню все –
Какой была моя блокада.

Илья:

Неправда, что не помнят дети
Все тяготы блокадных лет…

Никита:

Мы – Книга Памяти и Боли,
И детских маленьких побед…

Ирина Олеговна: Сотни юных ленинградцев были награждены орденами, тысячи – медалями «За оборону Ленинграда». Через всю многомесячную эпопею героической обороны города они прошли как достойные соратники взрослых. Не было таких событий, кампаний и дел, в которых они не участвовали. Расчистка чердаков, борьба с «зажигалками», тушение пожаров, разборка завалов, очистка города от снега, уход за ранеными, выращивание овощей и картофеля, работа по выпуску оружия и боеприпасов – всюду действовали детские руки. На равных, с чувством исполненного долга встречались ленинградские мальчики и девочки со своими сверстниками – «сыновьями полков», получившими награды на полях сражений.

Настя:

За  залпом залп  гремит салют, 
Ракеты  в  воздухе  горячем 
Цветами  пёстрыми  цветут, 
А  ленинградцы  тихо  плачут.
Ни  успокаивать пока,
Ни утешать людей не надо:
Их  радость  слишком  велика -
Гремит  салют  над  Ленинградом !
Их  радость  велика,
Но  боль  заговорила  и прорвалась:
На праздничный  салют с тобой
Пол-Ленинграда  не  поднялось.
Рыдают  люди  и поют
И лиц  заплаканных  не  прячут.
Сегодня в городе – салют!
Сегодня  ленинградцы  плачут.

Илья: Время- лекарь и  эту  роль  повторяет оно  со  всеми.

 Аня: Но  бывает  людская  боль, над  которой  не  властно  время.

Ирина Олеговна:

Чтоб снова на земной планете

Не повторилось той зимы,

Нам нужно, чтобы наши дети

Об этом помнили, как мы!

Все участники берутся за руки, звучит музыка, первоклассники танцуют вальс.

На сцену приглашаются ветераны – участники блокады.

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/124068-literaturno-muzykalnaja-kompozicija-detstvo-o