Литература в годы Великой Отечествен-ной войны

Литература в годы Великой Отечественной войны

Значительная часть писателей работала военными корреспон­дентами фронтовых газет. Они писали для газет очерки, публи­цистические статьи и передовицы, создавали песни полков, диви­зий и армий, сочиняли стихотворные подписи под фотографиями и рисунками—делали все, что было необходимо газетам сего­дня или завтра. По заданию своих редакций они летали (как

«Мы присутствуем при удивительном явлении,— заявил в 1942 году А. Толстой.—Казалось бы, грохот войны должен за­глушать голос поэта, должен огрублять, упрощать литературу, укладывать ее в узкую щель окопа. Но воюющий народ, на­ходя в себе все больше и больше нравственных сил в кровавой и беспощадной борьбе, где только или победа, или смерть, все настоятельнее требует от своей литературы больших слов. И со­ветская литература в дни войны становится истинно народным искусством, голосом героической души народа».

Война внесла большие изменения в советскую литературу. Ее вдохновляют любовь к сражающейся Родине и ненависть к врагу. Главным героем советской литературы стал воин социалистического общества, защитник мира и свободы народов, осво­бодитель человечества от фашистского варварства. Такого воина еще не было в истории, такого героя еще не знала лите­ратура.

Поэзия. 23 июня 1941 года в «Правде» публикуется стихотво­рение А. Суркова «Присягаем победой»:

В нашу дверь постучался прикладом непрошеный гость,

Над Отчизной дыханье войны пронеслось,

Слушай, Родина!

В грозное время войны

Присягают победой твои боевые сыны.

Рядом — стихотворение Н. Асеева «Победа будет за нами». Образы произведений сходны:

Война в наши двери стучится,

Предательски ломит в окно,

Ну что же — ведь это случиться

Когда-нибудь было должно.

Об этом и в песнях мы пели,

И думали столько годов...

24 июня в «Известиях» была напечатана песня «Священная война» В. Лебедева-Кумача. Слова песни самые простые, риф­мы — самые обычные: бой — ордой, волна — война, благород­ная — народная и т. п.

Вставай, страна огромная, Пусть ярость благородная

Вставай на смертный бой Вскипает, как волна,—

С фашистской силой темною, Идет война народная,

С проклятою ордой! Священная война!

Но песня столь точно определяла народный и священный ха­рактер войны и выражала чувства народа, что, положенная на музыку, стала как бы гимном Отечественной войны.

Так советская поэзия заняла свое место на переднем крае литературы. А затем — на фронте и в тылу миллионы читателей с волнением читали и перечитывали стихи К. Симонова («Жди меня», «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», «Убей его») и Ольги Берггольц («Письма на Каму»), песни М. Исаковского («В прифронтовом лесу») и А. Суркова («Бьется в тесной печур­ке огонь»), поэму А. Твардовского «Василий Теркин» и многие иные произведения названных и других авторов. Часто стихотво­рения и песни перепечатывались из «Правды», «Красной звезды», «Известий» сотнями армейских газет, выпускались листовками. Советская поэзия шла в наступление на врага самым широким фронтом.

Даже те поэты, которые, как А. Ахматова, не так часто обра­щались раньше к гражданским темам, во время Отечественной войны создали произведения, полные беспредельной преданности родной земле, выражавшие думы и настроения советских людей. Примером может служить прекрасное стихотворение А. Ахмато­вой «Мужество»:

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,—

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем Навеки!

Уже в первые месяцы войны наметилось стремление совет­ских поэтов перейти от лирических стихов к широким художест­венным обобщениям.

Среди произведений советской литературы времени Вели­кой Отечественной войны видное место заняли поэмы «Киров с нами» Н. Тихонова, «Зоя» Маргариты Иосифовны Алигер (род, в 1915 г.) и «Сын» Павла Григорьевича Антокольского (род. в 1896 г.).

Поэма Н. Тихонова «Киров с нами» (1941) посвящена герои­ческой обороне Ленинграда. Киров является как бы живым сви­детелем героизма, стойкости и мужества ленинградцев:

Под грохот полночных снарядов,

В полночный воздушный налет,

В железных ночах Ленинграда

По городу Киров идет.

В шинели армейской походной,

Как будто полков впереди,

Идет он тем шагом свободным,

Каким он в сраженья ходил.

Звезда на фуражке алеет,

Горит его взор огневой,

Идет, ленинградцев жалея,

Гордясь их красой боевой.

Киров как бы проверяет боевую готовность города... Перед читателем оживают «домов затемненных громады», «суровый, как крепость, завод», «окопы у самых ворот».

Романтические краски, мужественный строй стиха, идущий от известной лермонтовской баллады «Воздушный корабль», придают поэме большое напряжение. «Вдохновение этой прекрас­ной поэмы сурово и возвышенно, как суров и нравственно возвы­шен великий город Ленина,— писал о ней А. Толстой.— Ритмика стиха — непреклонный марш, как поступь колонн, идущих в бой, будто отзвук грозных ударов копыт о скалу «Медного всадника». Стих почти хрестоматийно ясен, точно рассказ для детей; в этом у Николая Тихонова сближение с его великим учителем Лермон­товым».

Поэма М. Алигер «Зоя» (1942) посвящена светлой памяти юной партизанки Зои Космодемьянской.

Воспитанная комсомолом, советской школой, советской семь­ей, Зоя была подготовлена к грозным испытаниям войны:

Настала пора, и теперь мы в ответе

За каждый свой взнос в комсомольском билете.

И Родина нынче с нас спрашивать вправе

За каждую буковку в нашем Уставе

Тревожное небо клубится над нами,

Подходит война к твоему изголовью.

И больше нам взносы платить не рублями,

А, может быть, собственной жизнью и кровью.

Подвиг Зои навсегда останется высоким примером бесстра­шия и мужества, любви к Родине и верности товарищам по борьбе,

потому что вся ее отвага,

устремленный в будущее взгляд —

шаг к победе,

может быть, полшага,

но вперед,

вперед, а не назад.

Молодой советский человек стоит и в центре поэмы П. Анто­кольского «Сын» (1943). Антокольский написал произведение о своем сыне, погибшем в боях за Родину, но, естественно, придал его облику черты, характерные для всей советской молодежи. Ге­рой поэмы — представитель молодого поколения нашей Родины, человек творческой мечты, созидательного труда.

Он ждал труда, как воздуха и корма.

Чертить, мять в пальцах, красить что-нибудь.

Колонки логарифмов, буквы формул

Пошли за ним из школы в дальний путь.

Макеты сцен, не игранных в театре,

Модели шхун, не плывших никуда...

Его мечты хватило б жизни на три

И на три века,— так он ждал труда.

В яростной борьбе с врагом обнаруживается высокое идей­ное и моральное превосходство молодого поколения социалисти­ческой страны над молодежью, развращенной поджигателями войны. Сурово звучат слова поэта, обращенные к фашисту, взра­стившему сына-убийцу:

Все путаней нехоженые тропы,

Все сумрачней снега, все лиловей

Передний край. Восточный фронт Европы.

Вот место встречи наших сыновей.

Мы на поле с тобой остались чистом,—

Как ни вывертывайся, как ни плачь.

Мой сын был комсомольцем,

твой — фашистом,

Мой мальчик — человек,

а твой — палач.

Поэт утверждает в своем произведении прогрессивное все­мирно-историческое значение победы советского народа над бес­человечным врагом.

В 1963 году вышел сборник «Имена на поверке». Здесь собра­ны стихи двадцати четырех молодых поэтов, ушедших на войну. Ни один из них не вернулся с поля боя. Мало кто из этих поэтов увидел свои стихи напечатанными. Молодые, сильные, жизне­любивые, они мечтали о творческом труде, о горячей и чистой любви, о светлой жизни на земле. И в то же время они готовы были к любым лишениям и трудностям, без колебаний они всту­пили в борьбу с фашизмом.

Мы были высоки, русоволосы.

Вы в книгах прочитаете, как миф,

О людях, что ушли, не долюбив,

Не докурив последней папиросы,—

писал Николай Майоров о своем поколении.

«Боев за коммуну мы смолоду ищем»,— говорил Михаил Кульчицкий, подчеркивая значение революционных традиций для молодого поколения. Кратко и выразительно передал муже­ственную прямоту своего поколения Павел Коган: «Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал». Пафос революционной борьбы, ощущение величия эпохи, готовность отдать свою жизнь за коммунизм звучат в его известной строфе:

Есть в наших днях такая точность,

Что мальчики иных веков,

Наверно, будут плакать ночью

О времени большевиков.

Так молодые поэты передавали эстафету верности револю­ции в руки молодого советского поколения сегодняшнего дня.

В годы войны поэты всех республик Советского Союза верно служили Родине. Ими было создано немало прекрасных произ­ведений. Об одном из них — цикле стихов татарского поэта Мусы Джалиля «Моабитская тетрадь» — следует сказать особо.

В первые дни Отечественной войны Муса Джалиль ушел в армию. В 1942 году он был ранен и захвачен фашистами в плен.

В концлагере Джалиль организует подпольную группу, уст­раивает побеги военнопленных, пишет и распространяет листов­ки и стихи. Его выдает предатель. Джалиля заключают в одиноч­ную камеру Моабитской тюрьмы в Берлине, приговаривают к смертной казни. Но поэт-коммунист не сдается; в эти последние недели своей жизни он пишет стихи, полные жгучей ненависти к фашизму и горячей любви к Родине:

Беситесь, убивайте — страха нету.

Пусть ты в неволе, но вольна душа.

Лишь клок бумаги чистой бы поэту,

Огрызок бы ему карандаша.

25 августа 1944 года Муса Джалиль был казнен. У нас его считали -пропавшим без вести.

Но позднее мы узнали о подвиге Мусы Джалиля, до нас до­шли его вдохновенные строки. В 1956 году за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко -фашистскими захватчиками, Мусе Джалилю было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В 1957 году «Моабитская тетрадь» была удостоена Ленинской премии.

Поэзия Мусы Джалиля — это поэзия глубокой мысли, стра­стных чувств, неукротимой воли. Одним из самых сильных явля­ется стихотворение «Мои песни». Это как бы ключ ко всем другим стихам моабитских тетрадей, их обобщение:

Пел я, весеннюю свежесть почуя,

Пел я, вступая за Родину в бон,

Вот и последнюю песню пишу я,

Видя топор палача над собой.

Песня меня научила свободе,

Песня борцом умереть мне велит.

Жизнь моя песней звенела в народе,

Смерть моя песней борьбы прозвучит.

Главная тема стихов, записанных в моабитских тетрадях,—тема мужества, отваги, героизма. Стихи Джалиля — произве­дения огромной силы. Они принадлежат к тем творениям лите­ратуры, которые с годами волнуют все сильнее, сияют все ярче.

Проза. Известен афоризм: «Музы во время войны умолкают». Но советская поэзия периода войны убеждает, что это изречение несправедливо. И не только поэзия, но и проза и драматургия.

Широкое распространение получил тогда такой жанр прозы, как-публйцистика:26 июня статьей «Гитлеровская орда», напе­чатанной в газете «Красная звезда»,начинает свой повседнев­ный боевой труд публициста Илья Григорьевич Эренбург (1891—1968). 27 июня «Правда» публикует статью «что мы защищаем А.Н. Толстого, положив тем самым начало его военной публицистике. С первых дней войны мужественно и сурово за­звучал голос публицистики Л. Леонова, Н. Тихонова, Б. Горба­това, В. Вишневского.

По своему характеру публицистика родственна лирике. По­добно лирике, она эмоциональна, похожа на задушевный раз­говор, дает возможность писателю свободно излить свои чув­ства.

Тема России, ее истории и национальных традиций, народного характера — главная тема публицистики А. Толстого. В прош­лом Родины, завоеваниях Октября черпал он уверенность в ее будущем, в ее победе над гитлеровской Германией.

«С первых же дней войны мы живем и воюем с уверенностью, что Гитлер, несмотря на свои первоначальные успехи, проиграет войну, и русскую и мировую, проиграет катастрофически, с ужа­сающим шумом и позором»,— писал он в статье «Вера в победу».

Близка по своему характеру к статьям А. Толстого публи­цистика Л. Леонова. «С вершин истории смотрят на тебя песен­ный наш Ермак, и мудрый Минин, и русский лев Александр Су­воров...» — обращается писатель к своему современнику — со­ветскому человеку. С горячей любовью Леонов пишет о нравах и обычаях русских людей, вводит в свои статьи пословицы, по­говорки, сказки, образы былинных богатырей и т. д. Писатель раскрывает национальные воинские традиции, историческую не­поколебимость нашего народа.

Свыше трехсот публицистических статей, пользовавшихся широчайшей популярностью и в нашей стране, и далеко за ее пределами, опубликовал в военные годы Эренбург. В период сра­жения под Москвой Эренбург в статье «Выстоять!» писал: «У нас должна быть одна только мысль — выстоять... Мы должны вы­стоять. Октябрь сорок первого года наши потомки вспомнят как месяц борьбы и гордости. Гитлеру не уничтожить Россию! Россия была, есть и будет!» Этот призыв — «Выстоять!» — проходит че­рез все публицистические статьи Эренбурга, посвященные геро­ической обороне Севастополя, Ленинграда, Сталинграда и дру­гих русских городов.

Эренбург выступал не только пламенным советским патрио­том, но и горячим защитником великих достижений культуры че­ловечества от фашистских варваров и мракобесов. «На полях России,— писал он,— мы отстаиваем все культурные ценности, память человечества и его творческие силы... Под огнем мы идем вперед, под огнем отбиваем великое нашествие тьмы. Мы много потеряли в этой борьбе, но мы сохраним для нового счастливого поколения мысль, свет, совесть человечества».

Рассказывая о жестокости и злодеяниях гитлеровцев, исполь­зуя различные немецкие документы (приказы, сообщения, пись­ма, дневники, фотографии и т. п.), Эренбург разоблачал звериное лицо фашизма. Именно эту особенность публицистики Эренбурга отмечал М. И. Калинин: «Эренбург ведет рукопашный бой с нем­цами, он бьет направо и налево. Это горячая атака, и он бьет немцев тем предметом, который ему в данный момент попался в руки...» .

Большое значение приобрел в годы войны очерк — жанр до­кументальный, конкретный, оперативный. Он стал своеобразной летописью войны. Это относится и к очеркам К. Симонова, со­бранным позднее в сборники «От Черного до Баренцева моря», и к ленинградским очеркам Н. Тихонова, и к сталинградским очеркам В. Гроссмана, и к очеркам других писателей.

Очерк К. Симонова «Дни и ночи» о Сталинграде был напеча­тан в «Красной звезде» 24 сентября 1942 года. А 28 сентября М. И. Калинин, выступая на одном из совещаний, заявил: «Не знаю, читали ли вы последнюю статью Симонова «Дни и ночи». Я должен сказать, что она хорошо построена. Вообще его статьи дают реальную картину боев... Статья написана сдержанно. С внешней стороны это как бы сухая хроникерская запись, а по существу — это работа художника, картина, долго не забывае­мая» .

Сталинградские очерки В. Гроссмана критика военных лет назвала «зеркалом Сталинградской битвы». Сила их в правде и в глубоком понимании хода войны. Гроссман писал свои очер­ки в то время, когда судьба Сталинграда еще не определилась и перевес сил, казалось, был на стороне врага. Но в очерке «На­правление главного удара» и других писатель обратил внимание на перелом, наступающий в ходе войны.

Радостное предчувствие приближающейся победы звучит в очерках, начиная с весны 1944 года. «Весна в Молдавии», «Ле­нинградская весна», «Дорогами побед» — так называют свои очерки Б. Полевой, О. Берггольц, Л. Соболев. И наконец, 9 мая 1945 года в «Правде» печатается последний фронтовой очерк «Капитуляция» (Б. Горбатова и М. Мержанова):

Восьмого мая тысяча девятьсот сорок пятого года

Человечество вздохнуло свободно.

Гитлеровская Германия поставлена на колени.

Война окончена.

Победа.

Тесно примыкают к очеркам созданные в годы войны рассказы Многие из них надолго останутся в литературе: «Наука ненависти» М. Шолохова, «Русский характер» А. Толстого, цикл рассказов Л. Соболева «Морская душа» и другие.

Основу «Науки-ненависти» М. Шолохова составляет рассказ лейтенанта Герасимова о себе, о пережитом им на войне, о его чувствах и мыслях. И как вывод и итог звучат слова Герасимо­ва: «И воевать научились по-настоящему, и ненавидеть, и лю­бить. На таком оселке, как война, все чувства отлично оттачи­ваются. Казалось бы, любовь и ненависть никак нельзя поста­вить рядышком; знаете, как это говорится, «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань», а вот у нас они впряжены и здорово тянут».

Но в отличие от очерков, воспроизводящих обычно конкрет­ное событие и лицо, рассказы воссоздают типические и даже со­бирательные образы, будь то «русский характер», как у Толсто­го, или «морская душа», как у Соболева.

«Морская –душа писал Соболев,— это решительность, на­ходчивость, упрямая отвага и непоколебимая стойкость. Это — веселая удаль, презрение к смерти, давняя матросская ярость, лютая ненависть к врагу. Морская душа — это нелицемерная боевая дружба, готовность поддержать в бою товарища, спасти раненого, грудью защитить командира и комиссара... Морская душа — это огромная любовь к жизни... Морская душа — это стремление к победе».

Уже в начальный период войны наряду с публицистикой, очерками, рассказами-малыми, «оперативными» жанрами про­зы — стали появляться повести и романы Они были подготовле­ны успехами очерка и рассказа, но изображали войну эпичнее, в более обобщенном виде, стремясь осмыслить поставленные вой­ной социальные и нравственные проблемы, показать ее влияние на человека. И понятно, почему тогда и писатели, и читатели об­ратились к бессмертной эпопее — «Войне и миру» Л. Н. Толсто­го, к ее военно-патриотическим традициям. Юрий Крымов писал о своих фронтовых впечатлениях родным: «Это действительно Великая Отечественная война. И под ее дыханием малые люди становятся титанами. Это грандиозная эпопея, и в ней есть все для создания такой книги, как «Война и мир».

Непобедимость народа, поднявшегося на защиту своей земли в грозный час нападения врага, Отечественная война как непри­миримое столкновение двух социальных систем и различных нравственных идеалов — таков пафос повести В. Гроссмана «Народ бессмертен»,(1942).

О зверствах гитлеровцев на нашей территории и стойкости и борьбе советских людей, томящихся в фашистской оккупации, рассказывается в повести В. Василевской «Радуга» (1942) и ро­мане Б. Горбатова «Непокоренные» (1943).

Все названные произведения тяготеют к романтическим фор­мам повествования, к стилю лирическому и патетическому. В по­вести В. Гроссмана реалистические картины войны соединяются с традициями героических народных сказаний; через всю повесть В. Василевской, написанной ритмической прозой, проходит об­раз песни; манера письма Б. Горбатова в романе «Непокорен­ные» восходит к романтическому стилю «Тараса Бульбы» Гоголя.

Наряду с романтическими традициями в повестях и романах военных лет развивается и традиция реалистическая, идущая от «Севастопольских рассказов» и «Войны и мира» Толстого. Так, повести К. Симонова «Дни и ночи» (1944) о Сталинградской бит­ве и А. Бека «Волоколамское шоссе» (1944) о воспитании и обу­чении советских воинов написаны деловито, без патетики, с ин­тересом к подробностям военного быта, к вопросам воинской профессии.

Но эти две стилевые тенденции — романтическая и реалисти­ческая — вовсе не противостояли друг другу. Напротив, фронто­вые будни и воинский труд нередко выступали в романтическом освещении, а героические подвиги рисовались как обычное выполнение долга и обязанностей.

Реализм и романтика переплелись в прозе военных лет совер­шенно естественно и органически. Это соответствовало самой природе Великой Отечественной войны как войны справедливой и освободительной.

И никогда еще, по словам Н. Тихонова, наши писатели не создавали повестей и романов «так близко к совершающемуся». Недаром не только стихи, рассказы, публицистические статьи и очерки, но и крупные произведения прозы — повести, романы, пьесы — впервые публиковались в годы войны на страницах центральных и фронтовых газет. И. Эренбург отмечал: «Одними телеграммами можно заполнить не четыре полосы, а сорок. Но вот газеты отводят место не только статьям, но даже рассказам, повестям, драмам. Это значит, что писатель может сказать то, чего не могут сказать другие».

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/198237-literatura-v-gody-velikoj-otechestven-noj-voj