Брянский край: письма, опалённые войной

МЕТОДИЧЕСКАЯ РАЗРАБОТКА

ВНЕАУДИТОРНОГО МЕРОПРИЯТИЯ СО СТУДЕНТАМИ

«БРЯНСКИЙ КРАЙ: ПИСЬМА, ОПАЛЁННЫЕ ВОЙНОЙ»

Брянский край: «Письма, опалённые войной»

Старая бумага упорно заворачивается по сгибам, продавленным больше шестидесяти лет назад. Выцвели чернила, поблекла типографская краска на почтовых открытках. Письма с фронта до сих пор бережно хранят во многих семьях. У каждого треугольника своя история: счастливая или печальная. Бывало и так, что иногда весточка с фронта о том, что родной человек жив - здоров, приходила после страшного казенного конверта. А матери и жены верили: похоронка пришла по ошибке. И ждали.
Письма с фронтов Великой Отечественной войны — документы огромной силы. В пропахших порохом строках — дыхание войны, грубость суровых окопных будней, нежность солдатского сердца, вера в Победу…
Важное значение в годы войны придавалось художественному оформлению связывающей людей той поры перестала быть личным делом. Это уже история.
И пусть чтение этих фронтовых писем будет данью поклонения перед светлой памятью тех, кто их писал.

Фронтовые письма! Это завещания погибших героев живым!
Это голоса, которым никогда не умолкнуть, как бы далеко ни отодвинулось время.
Это неиссякаемый источник мужества и веры в будущее.
Это написанная кровью храбрых история войны.

Письма с фронта - это своеобразная художественная летопись времен военного лихолетья, обращение к героическому прошлому наших предков, призыв к беспощадной борьбе с захватчиками.

Что видел солдат на той войне?
О чем он писал семье?
Чем жил?
О чем думал?
Скучал по семье, по детям...
Воевал...
Радовался и жил, сколько мог...
Чувствовал, что не вернется домой...


«Милая Тонечка! Я не знаю, прочитаешь ли ты когда-нибудь эти строки? Но я твердо знаю, что это последнее мое письмо. Сейчас идет бой жаркий, смертельный. Наш танк подбит. Кругом нас фашисты. Весь день отбиваем атаку.
Улица Островского усеяна трупами в зеленых мундирах, они похожи на больших недвижимых ящериц.
Сегодня шестой день войны. Мы остались вдвоем - Павел Абрамов и я. Мы не думаем о спасении своей жизни.
Мы воины, и не боимся умереть за Родину. Мы думаем, как бы подороже немцы заплатили, за нас, за нашу жизнь…
Я сижу в изрешеченном и изуродованном танке. Жара невыносимая, хочется пить. Воды нет ни капельки.
Твой портрет лежит у меня на коленях. Я смотрю на него, на твои голубые глаза, и мне становится легче - ты со мной.
Мне хочется с тобой говорить, много-много, откровенно, как раньше…
23 июня, когда объявили войну, я подумал о тебе, думал, когда теперь вернусь, когда увижу тебя и прижму твою милую головку к своей груди? А может, никогда. Ведь война…Танк содрогается от вражеских ударов, но мы пока живы. Снарядов нет, патроны на исходе. Павел бьет по врагу прицельным огнем, а я отдыхаю, с тобой разговариваю. Знаю, что это в последний раз. И мне хочется говорить
долго-долго, но некогда… Хорошо умирать, когда знаешь, что там, далеко, есть близкий тебе человек, он помнит о тебе, думает, любит. Хорошо любимым быть.
Сквозь пробоины танка я вижу улицу, зеленые деревья, цветы в саду яркие-яркие.
У вас, оставшихся в живых, после войны жизнь будет такая же яркая, красочная, как эти цветы, и счастливая.… За нее умереть не страшно… Ты не плачь. На могилу мою ты, наверное, не придешь, да и будет ли она - могила-то?»

Только война, чудовищная по своей сути, может соединять то, что соединять невозможно и немыслимо. Лишь на страницах фронтовых писем стоят рядом любовь и смерть, нежность и варварство, красота полевых цветов и лежащие в них трупы врагов и наших павших героев.

Еще в августе 1941 года в газете «Правда» было написано о том, что очень важно, чтобы письма находили своего адресата на фронте. Т.к. «Каждое письмо, посылка…. вливают силы в бойцов, вдохновляют на новые подвиги».
В стране была создана система военно-полевой почты под началом Центрального управления полевой связи.
Запрещалось использовать почтовый транспорт для хозяйственных работ. Почтовые вагоны «цепляли» ко всем поездам, даже к военным эшелонам.
Конвертов не хватало. С фронта приходили письма-треугольники. Отправляли их бесплатно.

Треугольник – это обычный лист из тетради, который сначала загибали справа, потом слева направо. Оставшуюся полоску бумаги вставляли внутрь треугольника. Солдатские "треугольники", посланные полевой почтой проходили военную цензуру, поэтому военная информация исключалась, либо была завуалирована. Бывали в письмах и вычеркнутые строки. Эта цензура постаралась. Везде пометки: «проверено военной цензурой».

«Я могу честно смотреть в глаза народу и сказать, что начал воевать в 6 часов утра 22 июня 1941 года. Я не допустил ни одного бесчестного поступка на вой­не, был всегда там, где жарко. Семь раз ранен, а всего на моем теле одиннадцать ран... Если у меня не будет рук — я буду идти вперед и грызть врага зубами. Не будет ног — буду ползти и душить его. Не будет глаз — заставлю вести себя... Но пока враг в России, с фронта не уйду!» — так писал в одном из своих пи­сем А.А. Головачев. Уроженец Брянщины, командир мотострелковой бригады гвардии пол­ковник.

Вот строки из другого письма: «Здравствуй, мама! Не писал долго, ей-богу очень некогда. Милая старушка, мне часто бывает некогда. Но когда трудно, я всегда вспоминаю тебя. Я понимаю, как тебе тяжело, ты терпи, родная. Война будет длиться не вечно, прогоним немцев, вот тогда заживем. А сейчас я бью врагов ради вас и за вас. Мама, я имею пять орденов. Мои ордена, мама, это твои ордена. Когда я приеду домой, отдам их все тебе и проведу мою маленькую старушку по улицам города в моих орденах...»

«Войну я встретил на оперативной точке! 22 июня в четыре семнадцать срезал первый «юнкере». Теперь мой счет растет ... Спасибо вам, дорогие мои, что вырастили меня крепким и здоровым ... Спасибо комсомолу за то, что научил любить Родину...» — писал воспи­танник Брянского аэроклуба, летчик-истребитель Анатолий Морозов своим родным.

Письма говорят о безмерном величии духа советского воина, они — свидетельство непоколебимой веры в нашу победу. В этих письмах — мечта, любовь к матери, отцу, жене, детям, к родному Брянскому краю, Отечеству.

Сегодня каждое из фронтовых писем, самое на первый взгляд незначитель­ное, пусть глубоко личное — исторический документ величайшей ценности.

«Здоров и жив, дорогие мои. Бью фрицев бомбой, пулей, снарядом. Жгу их, гадов, огнем. У меня уже к ним личный счет. Несколько замечательных людей, друзей моих, героически погибли. Столько подлости и коварства приходится встречать на поле боя. Но мы бодры духом и верим в победу, которую мы же и завоевываем. Положение сложное, тяжелое. Борьба жестокая и насмерть». Это строки из письма уроженца Брянска Ю.Н. Зыкова от 9 сентября 1942 года.

В другом письме от 17 октября сорок второго он писал: «Добрый день, доро­гая мамочка и Эвирушка! Сижу ли я в землянке, лечу ли бить фашистскую мразь — везде вы со мной. Наша последняя семейная карточка постоянно лежит в моем планшете, и нет-нет в полете взгляну на нее, на вас. Сердце мое наполня­ется дикой злобой к врагу, нарушившему нашу мирную плодотворную жизнь и работу, заставившему нас разъехаться в разные концы, заставившему страдать вас, дорогие мои. За все это, за муки десятков тысяч, за поруганную честь моей Родины сбрасываю я смерть на головы озверелых бандитов. Моя жизнь — это капля в будущем море гнева нашего народа».

А вот из его письма к товарищу: «Часто, когда под плоскостями моей бо­евой машины проплывают берега седого Днепра, я вновь испытываю чувство радости, что вижу великую старинную украинскую реку, ставшую нам такой родной и близкой. Красивый, тихий, ласковый Днепр. Помнишь, как описывал его Гоголь? Я видел его таким еще до войны. Но сейчас он другой, седой и хму­рый. Его холодные осенние волны пенятся от разрывов снарядов и бомб. Небо над ним содрогается от гула моторов десятков самолетов, а берега политы чис­той кровью героев... Моя машина летит дальше на запад. Там, впереди враг... Сегодня командир поздравил меня с четвертой правительственной наградой... Как бы мне хотелось побывать сейчас дома!»

Брянец Дмитрий Крылов прислал в сорок втором году письмо своей сестре из Сталинграда: «Бьем фашистскую сволочь. Беспощадно мстим — истребляем фрицев за все: за наш город, нашу нарушенную хорошую жизнь, за горе, причи­ненное нашему народу».

Полевая почта приносила письма скорби и печали. «Здравствуй, уважаемая Таня! Вместо вашего мужа письмо вам пишет командир роты старший лейте­нант Жарый Павел Прокопьевич. Дорогая Таня! Сообщаем вам, что ваш муж Яшелин Филипп Сергеевич погиб смертью храбрых в борьбе за Родину 22 янва­ря 1944 года. Ваш муж был храбрый и дисциплинированный воин...».

«Здравствуйте, Анна Васильевна и Геня! Пишет вам неизвестный вам чело­век — Плешеев Виктор, но знающий вас через мужа Илью Владимировича, ко­торый был для меня дорогим отцом по совместной работе и службе, товарищем по родной землянке. Анна Васильевна и Геня! Ваш муж и родной папа погиб в борьбе с фашистскими захватчиками при выполнении боевого задания смертью героя шестого ноября 1943 года. За смерть капитана мы поклялись перед Роди­ной отомстить гитлеровским захватчикам...»

В боях за Брянск при отражении вражеской контратаки геройской смертью пал молодой офицер 323-й стрелковой дивизии командир пулеметного взво­да лейтенант Никандр Михальчук.

На груди его нашли письмо, вложенное в комсомольский билет. «Пишу в минуты боя. Минометная стрельба, пулемет­ная, свистят пули, рвутся мины. Товарищей всех убило и ранило. Этой участи не миновать и мне. Ну уж погибну героически, чтобы быть достойной этой маленькой книжечки. Сердце мое она оберегает, и погибну я тогда, когда будет пробита эта книжечка. .. .Я сражаюсь за любимую Родину, за мать...»

Клятву свою молодой офицер сдержал до конца. В тяжелые минуты боя он сам лег за пулемет. И уничтожил в этом боя немало вражеских солдат.

А вот письмо с фронта уроженца украинского села Варва Черниговской облас­ти майора П.С. Оноприйко. Он писал его на Брянской земле, когда здесь велись упорные бои. Вот строки из двух его писем. «...Сейчас идут жаркие бои. Орел — знаешь, Карачев — знаешь, это все наша, в частности, моя работа...» — сооб­щал он 20 августа 1943 года родственникам. «На нашем участке идут крупные бои. Находимся у ворот большого города с большими лесами. Много мы освобо­дили деревень и сел, и что осталось от них — один пепел да обожженные трубы. Население угоняют все с собой. Возле станции Карачев мы много освободили наших людей. Мое сердце болит при виде этого. Мне вспоминаются родная Варва, мать, отец и дом, где мы родились и выросли. За эти месяцы боев я здо­рово изменился — постарел, никогда не скажешь, что через три дня мне будет ровно 24 года», — писал он через четыре дня в очередном своем письме.

Письма с Великой Отечественной. Их писали в окопах, землянках, блинда­жах, на полевых аэродромах, лафетах пушек, на броне танков, в отсеках боевых кораблей... Писали под гром канонады и в минуты затишья. В обороне и на марше, в короткие минуты привала. Писали по-разному: кто длиннее, подроб­нее, кто кратко, сжато. Писали и за друзей.

Письма шли не только с фронта, но и из глубокого вражеского тыла от пар­тизан Брянских лесов на «Большую землю». Бумажный листок со словами, написанными рукой родного, близкого, лю­бимого человека, вложенный в конверт или знаменитый треугольник, в годы войны доставлялся на фронт наравне с боеприпасами.

В тылу почтальона ждали с замиранием сердца, пытаясь угадать по его гла­зам, что несет он в сумке, письмо или печальную весть — «похоронку».

Письма с войны — это человеческие документы. Это частичка летописи Великой Отечественной войны. Они подлинные свидетели, которые помогают новым поколениям представить, как воевали их предки, как одержа­ли победу над фашизмом. Солдатские письма с войны — это подлинные доку­менты, которые не перепишешь.

Треугольником сложен пожелтевший листок,
В нем и горькое лето, и сигналы тревог,
В нем печаль отступленья в тот отчаянный год.
Рвется ветер осенний и команда: вперед!
Даже смерть отступала хоть на несколько дней,
Где солдатские письма шли дорогой своей.
И с поклоном последние письма, полные сил,
От погибших в сраженьях почтальон приносил.
Письма с фронта вобрали и судьбу, и любовь,
И бессонную правду фронтовых голосов.

Не было на фронте человека, который бы не скучал по родному дому. Поэтому почти все письма начинаются с обращения к родным и близким: "дорогая мамочка", "милые мои родные", "прекрасная наша мамочка", "дорогие детки", "милая Даша". Абсолютно во всех письмах сообщение о том, что жив, сопровождается указанием
на временность этого состояния и на вероятность иного исхода. Мы везде встречаем "пока жив" или "жив и здоров, но только не совсем", "до настоящего времени жив", "живы будем, увидимся", "если останусь жить", "живы будем, увидимся".

Письма, письма... С фронта и на фронт. На фронт и с фронта. Маленькие рассказы о большом, тяжелом времени.
Письма, как голоса. Давно уже нет в живых их авторов, а письма живут, говорят с нами, рассказывают.
Голоса из трудного и героического прошлого уходят от нас все дальше и дальше, но мы слышим эти голоса, они звучат, не умолкают.

Прошу Вас: храните солдатские письма!
Они и просты и порою грустны,
В них столько надежды и вечного смысла.
Прошу Вас: храните солдатские письма,
Тревожную память людской доброты!

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/613170-brjanskij-kraj-pisma-opaljonnye-vojnoj