Мгновение и бесконечность

Методическая разработка

«Мгновение и бесконечность»

Времени в нашем привычном измерении в музыке не существует. Одна и та же нота, изображенная на бумаге, может при исполнении на инструменте длиться разное время – вернее, не сама нота, а звук, обозначенный ею. Это зависит от того, какой темп указал композитор перед началом нотного текста. Если он написал, например, «протяжно», звук будет длится гораздо дольше, чем при указании «скоро». Есть и другие термины, определяющие темп музыки, причем они иногда слишком расплывчаты для того, кто никогда музыкой не занимался. Как понимать, например пометку «быстро, но не слишком»? Однако музыканты все прекрасно понимают.

Иногда композитор хочет все-таки точнее указать темп, и тогда вместо слов, которыми его обычно обозначают, он пишет то или иное число. Оно подсказывает, на какое деление нужно поставить регулятор метронома, чтобы на репетициях он отстукивал нужный темп. Деления эти впрямую связаны с нашим обычным временем; скажем, число 90 означает количество ударов в минуту. Но опытным музыкантам ни к чему ни метроном, ни секундомер. Темп 90 – и сразу все понятно.

Может быть, вы замечали иногда, как некоторые исполнители при игре отстукивают темп носком ботинка? Это не очень хорошая привычка, но нам она поможет разобраться в том, как все-таки в музыке определяется длительность каждого звука. Оказывается, очень просто. Есть нота, которая называется целой. Звук, изображаемый ею, длится четыре удара ботинком; половинной нотой – по два удара; четвертной нотой – один удар. Есть и более короткие: по два, четыре, восемь и даже шестнадцать звуков на один удар. Варианты сочетаний разных длительностей бесконечны, и вместе с неисчерпаемыми сочетаниями звуков по высоте они и дают такое разнообразие мелодий.

Если композитор задумал звук более долгий, чем на четыре удара, он объединяет две, три и больше целых нот специальной дугой, которая называется лигой. Есть в нотном тексте и другие знаки, варьирующие длительность звуков, но мы не будем вдаваться в тонкости: ведь тема нашего разговора не музыкальная грамота, а инструменты. Чуть коснуться этой грамоты нам было необходимо только для того, чтобы увязать два разных понятия длительности звучания. Композитор, сочиняя музыку, оперирует относительной длительностью, о которой только что было сказано.

Однако, когда он поручает тот или иной звук какому-нибудь инструменту, вступают в силу вполне конкретные возможности инструмента, которые можно измерить в секундах и минутах.

Нельзя поручить ксилофону звук протяженностью не то что в четыре, а даже в два удара метронома. Ксилофон способен издавать лишь короткий щелчок, длящийся мгновенье. А вот органу под силу звук любой длительности, и слово «бесконечность» тут не слишком далеко от истины. Воздух в трубы современного органа подается крыльчаткой, которую вращает электродвигатель. Пока есть ток в проводах, пока не испортился двигатель, орган может тянуть взятый звук. Конечно, эти рекордные способности в музыке не нужны. Однако не пропадать же им совсем даром! Сочиняя музыку для органа, композиторы иногда предусматривают звуки, длящиеся несколько минут. Обычно это низкие звуки, они как бы создают фон, на котором разворачиваются основные музыкальные события.

Практически не ограничена длительность звучания и у некоторых электронных инструментов.

Орган и электроинструменты – единственные рекордсмены, у которых длительность звучания может ограничиться лишь чисто техническими причинами: перегорели пробки или что-то испортилось. У всех других инструментов граница выражена гораздо более отчетливо. Иногда она определяется особенностями инструмента, а иногда и возможностями музыканта.

Быстро затухает звук рояля, арфы, гитары, еще быстрее - домры, балалайки. Короток звук барабана, тарелок, литавр. Таковы особенности этих инструментов, долгие звуки им недоступны. Если оценивать это свойство отдельно от музыки, можно назвать его недостатком. Но музыка пишется и исполняется так, что недостатки скрадываются, зато используются неповторимые достоинства инструментов.

В некоторых случаях недостаток длительности преодолевается особым способом звукоизвлечения, который называется тремоло. Что такое барабанная дробь, вы прекрасно знаете. Быстро чередующиеся одиночные удары сливаются в единый звук, который может быть достаточно долгим. Примерно то же самое происходит при использовании тремоло на других инструментах. Домрист часто-часто защипывает струну медиатором, и короткие звуки объединяются в один долгий. Этот же прием использует и балалаечник, только он действует не медиатором, а пальцами. Даже щелчки ксилофона, если их очень быстро чередовать, могут создать впечатление цельного звука.

Есть инструменты, которые без всяких ухищрений могли бы дать какой угодно долгий звук и сравняться в этом отношении с органом, однако им мешает… сам музыкант. Тромбон, валторна, кларнет и другие духовые инструменты не ограничивают длительность звука, но легкие человека все-таки имеют определенный объем, поэтому музыкант, в конце концов вынужден будет прервать звук, чтобы вдохнуть.

Длительность звука скрипки ограничивается величиной смычка. Можно было бы сделать смычок намного длиннее, хоть в два-три метра, о где взять руку такой длины? Правда, скрипачи умеют так плавно менять направление движения смычка, сто коротенькая заминка в длительности звука почти незаметна. А группе скрипачей доступен и очень долгий ровный звук: если не всем одновременно менять движение смычка, легкие заминки не слышны вообще.

Длинной руки определяется и размер растянутого меха гармошки, баяна, аккордеона. Отдельный звук этих инструментов не может длиться дольше, чем сжимается или растягивается мех, хотя звучащие язычки сами по себе никаких границ длительности не ставят.

Говоря о длительности звука, нельзя не вернуться к тембру: очень часто между этими двумя характеристиками есть прямая связь.

Тембр удара молоточка о фортепианную струну иной, чем тембр звучания этой же струны после удара. Наш слух обычно объединяет эти тембры, между тем они сильно отличаются друг от друга. Был проделан интересный опыт, подтвердивший эту разницу. Записали на магнитофонную ленту протяжное фортепианное произведение, потом аккуратно вырезали те места ленты, которые совпадали с моментами ударов молоточков о струны. На ленте осталось только звучание струн после ударов. Когда людям, не посвященным в суть эксперимента, дали послушать ленту, они не узнали фортепиано и стали гадать, что это за инструмент.

Так и в гитаре звук в момент щипка сильно отличается от звука с колеблющейся струны, и во многих других инструментах начало звука и его продолжение имеют разный тембр.

И еще любопытная деталь, связывающая длительность с тембром. Вот вы взяли на гитаре звук, и на этом ваша власть над его тембром кончилась, дальше струна звучит без вашего участия. То же самое можно сказать и о фортепиано, и о некоторых других инструментах. Но есть и такие, которые позволяют музыканту управлять тембром все время, пока длится звук. Скрипач чуть изменит характер движения смычка – меняется и тембр. Саксофонист изменит положение губ – и тембр тоже становится другим.

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/286055-mgnovenie-i-beskonechnost