Живая вода или Приключения одного мышонка

Живая вода или Приключения одного мышонка.

Мышонок Мыш читал Пришвина. Пыхтел, сопел. Устал. Отложил книгу и принялся рассуждать.

…Хорошо в лесу. Идёт человек, о чём он думает? Набрать ягод, грибов…об огорчениях своих, о делах.

…А если он видит в каждом пеньке, дереве, кустике дверку в чей-то дом? Видит кипящую жизнь под землёй. На земле. На деревьях. Такой человек - писатель Михаил Пришвин. Он сам - часть лесной жизни. Какую книгу он мог написать? Лесную. Его слова: «…книга дается только тем, кто хочет читать ее без всякой ощутимой пользы для себя или корысти, даже нужен тебе гриб или орех, и то будет мешать тебе, и не хватит внимания вникнуть в ход лесной жизни.» Пришвин - сказочник русского леса. Птички у него разговаривают, осинки мёрзнут, берёзки выбегают на полянку в праздничных нарядах, они «по-разному начинают переживать листопад»
Язык его русский пришвинский. И нет в нем ничего натянутого или вычурного. «Заосеняло…», «Воробьи табунятся…», «Птички играют своё», «Роски холодные, серые».

А «Старый гриб»? Чаша сыроежки с водой и листиком берёзы?
«…вижу…в золотом кораблике из березового листа на тонкой своей паутинке спускается в гибкое блюдце паучок». Гриб вроде бы. А за ним человек живой, пожилой ветеран войны. И ещё один человек – сам автор. Вот он тяжело и неловко ложится на землю выпить воду из хрупкой грибной чаши, чтобы не поломать её. Сказка Пришвина больше, чем сказка, это сказка-быль: «Жизнь леса - это чудо настоящее, а не как в сказке о живой воде и мертвой». Сказка-быль? «Кладовая солнца». Ведь это тоже Пришвин. Настя и Митраша, древнее болото и собака Травка – все это быль. Быль, превращённая в сказку. Как это произошло? Внимательность «к существам леса», «товарищам» рождает чудо.

Животные становятся сказочными героями в рассказах Пришвина. Заяц, который сапоги у командира партизан съел. Очень симпатичный. И чудом был не убит как «вредная тварь». А вот мыши? Любит ли он мышей?..

…Мышонок Мыш уже седьмой день листал Лесную книгу, ему хотелось найти что-нибудь хорошее о мышах у Пришвина. Он часто останавливался: нельзя было не прочитать, слишком интересно. Как-то прочитал его рассказ «Мыши», и жутко стало. Людей малодушных, подлых, лукавых, жадных, могущих предать своего ребёнка писатель назвал мышами. За что? Мыш огорчённо листал дальше. Так, кажется, опять про мышей: «Под снегом».

«Удалось увидеть, как мышь под снегом грызет корешок». Ну вот, выходит, что мыши только и умеют, что грызть. А как ему удалось увидеть, что под снегом делается и кто там сидит? И ведь увидел, и счастлив! Я тоже хочу сквозь снег видеть! Мышу стало весело. Да, умеет лесной сказочник поднять настроение. Мыш продолжал читать. … «В это время и некоторые высоконастороженные сети пауков пообсохли, и пауки стали подтягивать свои сигнальные нити. Застучал дятел по елке, заклевал дрозд на рябине.» Уф, не оторваться. А про листопад. А про цветы? «Иван, Иван, где теперь твоя Марья?» А вот шмель! А вот«Осенние листики»:
«Листья, падая, шепчутся, прощаясь навек. У них ведь так всегда: раз ты оторвался от родимого царства, то и прощайся, погиб.»

Нет. Так ничего не найдёшь. Хватит, теперь только о мышах! Открою ещё книгу «Фацелия».

…Ну наконец. Я знал, что и нас он любит! Знает, что и мы не только грызть и набивать желудок умеем! И нас природа создала для чувства любви ко всему живому: ... « на вечерней заре солнечный луч красный так странно осветил лобик мышиный, как лоб человеческий, и эти обыкновенные мышиные глазки-бусинки черные вспыхнули красным огнем, и в них вспыхнул смысл всеми покинутой мыши, той особенной, которая единственный раз пришла в мир, и если не найдет средства спасенья, то навсегда уйдет; и бесчисленные поколения новых мышей никогда больше не породят точно такую же мышь.»

Довольный мышонок потянулся, зевнул и уснул. И снится ему сон.

Сон первый.

… Сидят они, Мыш и Михаил Михайлович Пришвин, собственной персоной, чай пьют в лесном теремке. Михаил Михайлович всё говорит и говорит, рассказывает про свою жизнь. А Мышу так хорошо, сладко. Ему и не важно всё понимать, лишь бы был этот человек рядом и рассказывал. Про деда купца, про то, что в семье у них было пятеро детей, он младший. Про то, как в гимназии дошёл только до четвёртого класса. Про то, как учился на агронома, как в Риге участвовал в марксистском студенческом кружке, как сидел в тюрьме, как учился в Германии, как трудился агрономом… Мышонок слушал и думал: «Михаил Михайлович 38 сказок написал только о Севере России. Вот бы и мне хотя бы одну сказку написать» Сколько ещё книг у старшего друга! А названия все сказочные: «Кащеева цепь», «Корень жизни», «Берендеева чаща», «Корабельная чаща», «Глаза земли» …

- Михаил Михайлович, а что это у вас на стене?

-  Птица Сирин — символ счастья.

- А-а, - протянул мышонок. А я думал, почему я сегодня такой счастливый?

- Ах, ты, детёныш, - смеётся Сказочник, - подай-ка лучше мандолину. Вот сейчас будет весело! (Сказочник с детства мандолинщик виртуозный)

- Мыш подал мандолину. Наслушался, наплясался и опять сладко уснул.

Сон второй.

Мыш во сне был почему-то Раном. Наверное, потому что любил рано вставать.

Ран углублялся в чащу леса, вдруг услышал удивительное пение незнакомой птицы. Ещё шажочек. Ран нырнул в траву и вынырнул в цветах на полянке. Птица продолжала петь, не замечая мышонка. А перед ним чудное дело: писатель Михаил Пришвин лежит на траве и подносит губы к чаше сыроежки! Глоток, за ним другой. Тут мышонок слышит, как писатель говорит: «Странное чувство у меня внутри, словно сотни бабочек разлетелись по телу и заполнили его полностью. Ох, всё вокруг стало увеличиваться в размерах! Что это? Трава выше меня! Эх, голова, так это же не трава растёт, а я стал крохотным!"

Мышонок не верил глазам. Перед ним был маленький писатель-волшебник, с любопытством осматривающийся вокруг. Лес заиграл! Краски были вроде бы те же, но только ярче. Запахи те же, но только приятнее обычного. Желтые листья кружились, как всегда, но теперь они могли служить одеялом холодной ночью. Паутина так же серебрилась в лучах света, но теперь в ней можно было спать, как в гамаке. А каплей воды можно напиться…

Ран подумал, что, если сейчас резко выйдет к писателю, тот испугается, и крикнул издалека:

-Здравствуйте!

-Здравствуйте, ответил писатель, с удовольствием разглядывая нежданного собеседника: серо-бурая шерсть блестит на солнце, блестящие чёрные бусинки глаз улыбаются по-доброму.

- Ты ведь мышь? - продолжил писатель. - Тогда почему разговариваешь?

- Вы меня понимаете? - обрадовался Ран. - Это так редко бывает, когда люди понимают мышей! Люди так высоко, но вас я знаю, вы Пришвин!»

- А тебя как зовут?

Ран ответил и пригласил дорогого старшего брата домой, говоря по дороге:

- Я прочитал все ваши книги. Они мне с самого раннего детства нравились.

- Спасибо, мне очень приятно.

- Моя мама читала мне ваши рассказы перед сном, когда я был маленьким. Пойдемте скорее, я вас познакомлю.

Вскоре они пришли к норке, куда вела маленькая дверца. С роста человека эту дверь нельзя было увидеть. Они вошли в уютный мышиный домик. На кухне за плитой стояла мама-мышка и готовила сырники, в комнате сидела мышка-бабушка и что-то вязала.

- Мама, это Михаил Пришвин! Знакомься.

Мама радостно пригласила всех к столу. Бабушка присоединилась к ним, и разговор завязался интересный…

На закате сказочник обеспокоился, как ему увеличиться и вернуться домой. Он собрался было уже уходить, но бабушка остановила его и подала ему свитер.

- Немедленно наденьте! Носите на здоровье и вспоминайте нас.

Михаил прикоснулся к свитеру, а он на ощупь был, как самое лёгкое голубое облако высоко в небе…

Выйдя из мышиного дома, Сказочник надел свитер и опять стал большим…

Мыш проснулся и быстро засобирался в дорогу.

- Ты куда? - спросили мама и бабушка.

- Мне надо к Пришвину!

- Возьми сырников!

…Мышонок поднялся на крыльцо, которое показалось ему очень высоким, и заглянул в приоткрытую дверь. За столом, заложенным тетрадями и книгами, сидел Сказочник, глядел в окно и мешал ложкой остывший чай.

На пальце писателя мелькнула полоска свитера небесно-воздушного цвета…

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/559637-zhivaja-voda-ili-prikljuchenija-odnogo-myshon