Разработака занятий по журналистике на тему «Репортаж»

Репортаж

План:

Сущность жанра

Репортажная тема

Предварительный сбор информации

Наблюдение за происходящим

Красная нить

Язык репортажа

Планы в репортаже

Композиция репортажа

Драматургия репортажа

Заголовок и лид репортажа

«Я» в репортаже

Репортаж о псевдособытии

Сущность жанра. Репортаж – это рассказ очевидца, дающий возможность увидеть и пережить событие или почувствовать себя погруженным в какую-то среду. Репортаж не просто информирует, что что-то где-то происходило, а словно запускает в сознании читателя кино. «Прикрепить свою голову рядом с головой журналиста», - так описывает восприятие репортажа автор немецкого учебника по журналистике Клаудиа Маст (Claudia Mast)

Подготовка репортажа обязательно включает в себя посещение места действия. Без этого журналист написать репортаж не сможет: либо он столкнется с нехваткой подробностей, которые позволяют увидеть и пережить происходящее, либо будет вынужден эти подробности придумывать, и тогда написанное перестанет быть журналистикой и превратится в художественную литературу.

Возник репортаж задолго до появления журналистики в ее современном понимании. К первым репортажам можно отнести путевые заметки. Вот фрагмент рассказа древнегреческого историка Геродота о путешествии египтян на религиозный праздник в город Бубастис. Текст был написан в пятом веке до нашей эры:

Когда египтяне едут в город Бубастис, то делают вот что. Плывут туда женщины и мужчины совместно, причем на каждой барке много тех и других. У некоторых женщин в руках трещотки, которыми они гремят. Иные мужчины весь путь играют на флейтах. Остальные же женщины и мужчины поют и хлопают в ладоши. Когда они подъезжают к какому-нибудь городу, то пристают к берегу и делают вот что. Одни женщины продолжают трещать в трещотки, как я сказал, другие же вызывают женщин этого города и издеваются над ними, третьи пляшут, четвертые стоят и задирают подолы своей одежды. Это они делают в каждом приречном городе.

Следует различать репортаж как самостоятельный жанр, в центре которого – показ события или среды, и репортаж как метод сбора и подачи информации, используемый в других жанрах (например, трендовая статья или портрет) ради живости и наглядности. В обоих случаях журналист выезжает на место события и затем описывает происходящее, давая возможность читателю это увидеть и пережить. Но в первом случае происходящее показывают ради него самого, во втором – как пример тренда или проявление какой-то характерной черты персонажа.

Репортаж бываетсобытийным и тематическим. В первом случае журналист присутствует на месте события и затем рассказывает, как оно происходило. Событийные репортажи в большинстве случаев пишут с анонсированных мероприятий (митинги, концерты, соревнования и т.д.) и с происшествий (пожары, наводнения, штурм захваченного террористами здания и т.д.). Помимо классического событийного репортажа (журналист побывал, посмотрел и описал, что увидел) можно выделить такие его разновидности:

Таблица 7. Разновидности событийного репортажа

В тематическом репортаже журналист исследует определенную среду или явление и затем погружает читателя в эту обстановку, показывая увиденное. Разновидности тематического репортажа таковы:

Таблица 8. Разновидности тематического репортажа

В современных СМИ репортаж является одним из популярнейших жанров, возможно, вторым по популярности после новости. Существуют даже издания, специализирующиеся на репортажах, например, журнал «Русский репортер». Выбор между репортажем и другими жанрами часто делается из экономических соображений: репортаж требует больше времени на подготовку, так как связан с поездкой, а при дальних командировках редакции придется оплачивать еще и гостиницу и суточные. Однако эти повышенные расходы окупаются читательским вниманием, так как репортажи прочитывают, тогда как новости в большинстве случаев только просматривают.

Репортажная тема. Для событийного репортажа тему выбирают по таким же критериям, что и для новости. Напомню эти критерии:

Значение события (всех или многих касается)

Масштаб события (число участников или сумма денег)

Участие в событии знаменитостей

«Человеческий» фактор

Близость события (изменяет влияние остальных критериев)

Главное условие – журналист должен присутствовать на месте события, когда оно происходит, или пока сохранились последствия либо доступны очевидцы случившегося.

При выборе темы для тематического репортажа исходят из того, что читателям интересно погрузиться в ту среду, которая отличается от их повседневности. Автор немецкого учебника по написанию репортажей Михаель Халлер (Michael Haller) утверждает, что хорошая репортажная тема должна содержать преодоление дистанции или барьеров, а еще лучше – одновременно и того, и другого.

Дистанция бывает географической, когда журналист едет куда-то далеко, и социальной, когда журналист погружается в какую-то непривычную для читателей социальную группу и описывает ее жизнь изнутри. Примеры преодоления географической дистанции – репортажи с полюса холода в якутском поселке Оймякон и с архипелага Шпицберген. Пример преодоления социальной дистанции – описание того, как журналистка провела неделю с работниками прокуратуры.

Преодоление барьеров происходит, когда журналист проникает в закрытые учреждения, куда читателя не пустят. Например, в психоневрологический интернат. Преодоление и дистанции и барьеров подразумевает поездку и в далекое, и в недоступное для читателей место на Земле. Например, в охваченную гражданской войной африканскую страну Сомали.

Помимо физических барьеров журналист может преодолевать моральные, то есть сделать нечто, на что читатель бы не решился из-за своих догм и предрассудков. Пример преодоления моральных барьеров – репортаж о том, как журналистка повесила на стекло своей машины объявление «Ищу мужа» и свой телефон.

Если же тема не содержит преодоления дистанции или барьеров, для ее раскрытия подойдет репортаж из серии «журналист меняет профессию». Пример – репортаж о том, как журналистка работала продавцом в супермаркете. Другой прием – найти необычную точку для наблюдения. Например, временно «ослепнуть» и пойти в супермаркет за покупками. Само по себе посещение супермаркета – обычное для читателей дело. Но как с этим справится слепой, и как будут реагировать окружающие, аудитории интересно.

Чем обыденнее тема, чем меньше дистанции и барьеров она содержит, тем труднее оформить ее как репортаж. В этом случае журналист должен найти какой-то неожиданный аспект этой темы, например, рассказать о ней «с другой стороны прилавка», из-за кулис, чтобы знакомую ситуацию показать, как новую. Еще один прием – провоцировать события, чтобы их сделать центром репортажа.

Таблица 9. Требования к темам для тематического репортажа

Предварительный сбор информации. Этот раздел касается в большей мере работы над тематическим репортажем, так как, во-первых, у журналиста обычно есть время на подготовку перед выездом на место, а, во-вторых, тематический репортаж предусматривает глубокое и небанальное проникновение в ту сферу, о которой журналист пишет. От журналиста требуется не только описать увиденное, но и пояснить смысл и значение происходящего вокруг.

В журналистской среде существуют диаметрально противоположные мнения по поводу того, стоит или не стоит предварительно изучать то, что по теме репортажа было написано ранее. Считающие, что не стоит, обосновывают свою точку зрения так: журналист подвергнется воздействию стереотипов и начнет смотреть на происходящее так, как смотрели авторы прочитанных им текстов. Если же ничего не читать, можно сохранить непосредственность восприятия и увидеть вещи такими, какие они есть на самом деле.

Сторонники же противоположных взглядов указывают, что незнакомый с темой журналист рискует сделать то открытие, которое будет открытием лишь для него самого. Например, обнаружит, что в Иране все женщины ходят в платках и ездят в отдельной половине автобуса. Кроме того, такого журналиста будет легко дезинформировать, ввести в заблуждение, и он потом опубликует как правду рассказы людей, которым не стоило бы верить. В результате «прибавочная стоимость» (информация, которую добыл журналист в дополнение к уже имеющейся) такого репортажа окажется близкой к нулю, и текст лишь будет дискредитировать издание в глазах образованных читателей. Кроме того, поездка без предварительного изучения среды, в которую отправляется журналист, может оказаться небезопасной. Особенно если речь идет о посещении «горячих точкек» или расследовании криминальных конфликтов. Смягчить же воздействие стереотипов можно за счет большого количества источников. Вот как советует готовиться к командировкам Дмитрий Соколов-Митрич:

Отправляясь в командировку, не надо заранее становиться экспертом в той теме, по которой предстоит работать. Это сделает Вас невосприимчивым к деталям (в лучшем случае) или предвзятым (в худшем). Оставьте себе пространство для удивления и неожиданных открытий. Оптимальная степень первичного погружения должна быть такой, чтобы не испытывать на месте чувство дезориентации. Не более того. Если переборщить, то репортаж получиться сухим. Если, наоборот, на этой стадии недоработать, Вас на месте могут легко ввести в заблуждение. Короче, не надо бояться быть дураком. Главное - чтобы не полным.

Итогом предварительного ознакомления с темой должно стать понимание, кто, что и зачем делает. У журналиста появится система координат, в которую он сможет поместить своих будущих собеседников. Эта система координат – отправная точка. Ее можно считать взглядом обывателя на тему репортажа. И задача журналиста – изменить этот взгляд, уточнив одно и опровергнув другое. Но вначале нужно во всем разобраться самому.

Наблюдение за происходящим. Этот раздел описывает поведение журналиста на месте события или в среде, которую он изучает. Цель журналиста – собрать достаточное количество материала для репортажа. Если наблюдение проведено плохо, репортаж не получится, так как журналист ничего описать не сможет.

Прежде всего журналисту нужно определиться с точкой для наблюдения. При событийном репортаже она должна быть максимально необычной. Вот как решил эту задачу Олег Кашин, которому требовалось написать репортаж о митинге националистов. При этом журналист знал, что текст выйдет спустя несколько дней после митинга, и поэтому материал необходимо было сделать таким, чтобы он был интересен и тем читателям, которые про митинг уже знают:

Ноги на ширине плеч, руки сжаты в кулаки и тоже на несколько сантиметров отстоят от туловища — чтобы не задавило толпой. Рядом такие же, как я, простые русские парни крупного телосложения. Так же, как я, они озираются по сторонам, не забывая, однако, постоянно смотреть на того человека, ради которого мы здесь. Он в середине нашего кольца. Александр Белов, лидер ДПНИ. «Где переход?» — тихо спрашивает он. «Направо», — так же тихо отвечаю я. «На переход», — командует он, и я хрипло ору — «На переход!»

Переходим на «Комсомольскую» радиальную, садимся в вагон, едем на «Парк культуры», поднимаемся по эскалатору. «Обеспечивай слева», — бросает мне бритый толстяк в черной куртке. Я обеспечиваю слева.

Впереди омоновский кордон, нас почему-то не пускают, Белов говорит: «Пропустите, с нами депутаты», и я повторяю: «Вы что, не слышали? Депутаты с нами!» Папаха Курьяновича действительно маячит где-то сзади. Мы прорываем кордон.

Вначале я увидел папаху, потом — значок «Линия Сталина» на черной куртке и только потом понял, что этот карнавальный костюм надет на депутате Госдумы Николае Курьяновиче, исключенном накануне из ЛДПР. Курьянович осмотрелся по сторонам и пошел к поезду метро. Я поехал с ним.

Оказалось, мы ехали не на «Парк культуры», а всего лишь на «Белорусскую» — встречать Дмитрия Рогозина, который там живет. Заметно поседевший Рогозин долго хохотал по поводу того, что вот и ему наконец пришлось спуститься в метро. В вагоне (ехали опять на «Комсомольскую») он продолжал балагурить, что-то вроде «и как они здесь каждый день ездят». На «Проспекте Мира» кому-то показалось, что это и есть «Комсомольская», начали выходить из вагона, кто-то заметил ошибку, Рогозин снова стал смеяться и подмигивать висящей на поручне девушке-фотографу. У нее, кажется, эксклюзив — подмигивающий Рогозин.

Оказавшись на поверхности земли, Белов раскинул руки и (явно готовился) воскликнул:

— Вот оно, русское небо! И неужели эти м**аки, эти Асламбеки Дудаевы, могут помешать нам его видеть?

«Асламбеком Дудаевым» Белов (которого оппоненты часто называют «Поткиным») называет Владислава Суркова из Кремля. Сурков будет главным героем всех речей Белова в этот день. Когда мы пойдем назад, уже после митинга, я спрошу его:

— А почему только Сурков? Почему вы, например, не ругаете Лужкова?

Белов ответит:

— Потому что только Сурков нам мешает. Он один!

— То есть остальные помогают? А кто именно? — интересуюсь, предвкушая сенсационный ответ. Белов реагирует мгновенно, замыкается:

— Никто не помогает. Все п***расы.

— В плохом смысле п***расы! — добавляет кто-то из моих «коллег»-охранников.

Но это будет потом. А пока мы идем на «Русский марш» в сквер Девичьего поля.

В сквере дедушка с мегафоном перед началом митинга долго рассказывал о том, что «картавость не свойственна славянам и казакам» и что «у Путина на лице пять признаков еврея». Ощущение было такое, что этот дедушка сюда специально и пришел для того, чтобы репортерам было кого снять в роли агрессивного антисемита.

А вот торговца «Протоколами сионских мудрецов», разложившего свой товар на ступеньках сквера, прогнали сразу. Плакаты с любым намеком на антисемитизм отбирали при входе на площадь — отбирали сами, не дожидаясь милиции и камер.

…Назавтра в интернет-издании «Стрингер» напишут, что «кремлевский спецпропагандист

Олег Кашин» подозрительно не отходил ни на шаг от Белова из ДПНИ на протяжении всего «Русского марша». «Стрингер» будет гадать, что это за зловещий тайный замысел Кремля. Будет гадать и не догадается.

Я просто обеспечивал слева.

Если журналисту дано задание написать репортаж с празднования дня города, глупо идти на центральную площадь, слушать концерт и разглядывать гуляющих. Хорошей точкой для наблюдения будет, к примеру, штаб по организации праздника. Особенно когда там возникают нештатные ситуации, такие как обрыв силового кабеля или опоздание «звезды» либо приезд на свое выступление в стельку пьяным. Еще один вариант: провести день города с нарядом милиции или бригадой «Скорой помощи», для которых подобные праздники обычно означают работу с повышенной нагрузкой: многие граждане напиваются, от чего одни начинают хулиганить, другие получают травмы, у третьих обостряются хронические заболевания.

При тематическом репортаже планировать наблюдение сложнее: каждое решение будет индивидуальным применительно к конкретной ситуации. Общие же рекомендации таковы:

Взглянуть на происходящее с позиций максимально большего количества участников;

Сочетать наблюдение из зала и из-за кулис, стремясь увидеть и открытую, и скрытую стороны происходящего;

Использовать субъектно-объектный метод, рассматривая происходящее как глазами инициаторов действия, так и тех, на кого это действие направлено. Например, при подготовке репортажа из психиатрической клиники нужно поставить себя и на место врачей, и на место пациентов и их родственников.

Что же касается оптимальной продолжительности наблюдения, то здесь можно прислушаться к рекомендации Дмитрия Соколова-Митрича: «Есть три стадии работы репортера на местности. Первая - когда пока ничего не ясно. Вторая - когда все уже ясно. Третья - когда уже ничего не ясно. Именно с наступлением этого третьего состояния и надо уезжать. Не раньше».

Результатом наблюдения должен стать набор элементов трех видов, которые затем послужат «кирпичиками» репортажа:

Сцены

Детали

Цитаты

Сцены – это ситуации, в которых персонажи совершают какие-то действия. Если действия происходят сами по себе, их достаточно фиксировать. Если нет, журналист побуждает людей что-то совершить, например, переносит беседу в то место, с которым у человека связаны какие-то эмоции. Вот фрагмент репортажа из станицы Кущевская Краснодарского края, где в ноябре 2010 года было совершено жестокое убийство 12 человек:

Баба Рая смотрит на свежую могилу, но ее не видит. У нее в глазах - закопченное тело девятимесячной правнучки, которое она увидела в морге, и еще нож, которым Елене было нанесено десять ударов. Этот нож уже месяц режет бабу Раю каждую минуту, не дает ей ни спать, ни есть, ни жить.

- Леночка, ты ведь была такая добрая, беззащитная! - баба Рая кричит на могилу, как будто та еще может выпустить похороненных. - Мы и замуж тебя за Джалиля отдали, потому что без сильного мужчины ты пропадешь. Ох, если б мы знали, что так будет! Господи, неужели у этих нелюдей в глазах наши детки теперь не стоят, не плачут!

Лена и Амира похоронены рядом с Сервером Аметовым и его женой Галиной на мусульманском кладбище - имам уговорил родственников похоронить всю семью вместе, сказал: «На небесах разберутся, кому куда». Женщин сюда пускают только раз в году, но для Костюков сделали исключение.

В километре отсюда еще одно кладбище - православное. Сразу за воротами роскошная черная могила одного из лидеров кущевской банды - Николая Цапка по кличке Сумасшедший, которую он заработал за свою чрезмерную жестокость и липовую справку из психдиспансера. Баба Рая поднимает невидимый молот и с остервенением крушит ухоженное надгробие. В Кущевке все говорят, что этому памятнику долго не стоять, но разбить его пока никто не решился и вряд ли осмелится.

Подача материала через сцены гораздо эффектнее, чем пересказ информации, полученной в беседе с персонажем. Показ дает «картинку», «кино» в сознании читателя, простое же информирование этого преимущества лишено. Если журналисту ничего яркого наблюдать не удалось, и о событиях он узнавал со слов других, можно описать беседы с этими людьми. Тогда желательно провоцировать людей на максимально эмоциональный рассказ. Еще лучше – посетить вместе с этими людьми какое-то место, связанное с темой. Например, место трагедии, по следам которой журналист готовит репортаж. Или то место, где находился наш собеседник, когда о трагедии узнал.

Деталь – это предмет, действие или особенность персонажа, которые раскрывают какую-то характеристику человека или ситуации. Вот как описывает работу репортера с деталями американский медиаконсультант Рой Питер Кларк (Roy Peter Clark):

Детали персонажа и обстановки воздействуют на ощущения читателя, приводя к пониманию. Когда мы говорим «я вижу», мы чаще всего имеем в виду «Я осознаю». Неопытные журналисты часто отбирают очевидные детали: мужчина курит сигарету, девушка грызет ногти. Эти детали ничего не рассказывают, кроме случаев, когда мужчина умирает от рака легких или девушка страдает анорексией.

Перед казнью серийного убийцы репортер Кристофер Сканлан посетил семью одной из предполагаемых жертв преступника. Несколько лет назад девушка вышла из дома и не вернулась. Сканлан обнаружил деталь, которая передавала бы нескончаемое горе этой семьи: Он заметил кусок скотча, которым был залеплен выключатель возле входной двери – так, что свет нельзя было выключить. Мать всегда оставляла свет включенным, пока ее дочь не вернется с прогулки. И хотя уже прошли годы, лампочка продолжала гореть, как вечный огонь.

Вот ключ: Сканлан увидел залепленный скотчем выключатель и спросил по поводу этого. Деталь, которую он выявил – это результат его любопытства, а не его воображения.

Деталь должна быть говорящей. Если журналист хочет сообщить, что семья – бедная, пусть находит детали, подчеркивающие эту бедность. Например, что в доме только одни теплые сапоги, и зимой дети в школу ходят по очереди. Вот как описывает работу с деталями специальный корреспондент издательского дома «Коммерсантъ» Андрей Колесников:

«Самое трудное – заметить деталь, которая скажет все. На днях я вернулся с саммита «восьмерки» в Хоккайдо. Там на двусторонней встрече Медведева и Брауна было огромное количество журналистов. И никто не заметил одну деталь. После встречи на столе, за которым они сидели, остались две чашки. Одна – пустая, а другая – полная, к которой человек не притронулся. Не притронулся Гордон Браун, премьер-министр Великобритании. А до конца выпил свою чашку товарищ Медведев. Если вспомнить, что они говорили, как обещал Гордон Браун, о деле Литвиненко, которого отравили, по одной из версий, подав ему чай, то можно сделать смелый вывод о том, почему же Гордон Браун не стал пить из чашки, которую принес ему русский официант. Репортеру даже не надо делать вывод. Толковый читатель сам все поймет.

Таково же требование к цитатам – словам, которые персонажи говорят друг другу или журналисту. Слова должны не просто передавать информацию, а выражать нечто большее: быть характерными именно для этих людей или сразу же погружать в ситуацию.

Вот цитаты из репортажа Юлии Юзик о хосписе – клинике, где доживают последние дни люди, больные раком:

Сергей Сергеич, укольчик сделаем? - осторожно будят высохшего старика.

Тот тянет руку из-под одеяла.

Вы когда-нибудь слышали, как воет пароходная сирена? Забудете мне укол сделать, услышите.

Дедуля - молодец, бодрячком держится, хотя в последнее время сдавать начал, - тихо говорит медсестра, когда мы выходим из палаты. - Врачи районной больницы виноваты: чтобы он их не доставал, на наркотики посадили, дозы огромные кололи. Теперь мы потихоньку снижаем, а зависимость уже ого-го.

…

В 4 утра зазвенел звоночек: кто-то зовет на помощь. Я с медбратом Сашей шаркаю в палату.

У этого мужчины рак кости, но он об этом не знает, - говорит Саша. - У него уже четвертая стадия была, а он на работу ходил, боль в спине глушил баралгином. В семье семь человек, и все в одной комнате. Он на полу спал, представляешь? А в одно утро проснулся и встать уже не смог.

Его обследовали и к нам привезли.

Мы подходим к палате и замолкаем. Мужчина читает книгу.

Братец, уже семь утра-то есть? Болит, зараза, спасу нет! Может, уколешь меня?

Сейчас, шприцы подготовлю, - тактично отвечает Саша. Наркотики положено делать в 5.00. Еще целый час.

Он все на работу хочет побыстрее. Выздоровею, говорит, - сразу на завод. Но это, боюсь, у него уже не получится.

Цитаты людей лучше записывать сразу – в момент беседы или непосредственно после. Смысл сказанного запомнить легко, конкретные слова и фразы – гораздо сложнее. Но именно они наиболее ценны. То, как персонаж формулирует мысль или называет чтото каким-то определенным словом. Сам журналист так не скажет.

Не всегда люди говорят сами все те слова, которые потом в репортаже охарактеризуют происходящее. В таких случаях собеседников надо к этому подтолкнуть, задавая вопросы, которые побудили бы их высказаться. При этом журналисту не стоит ограничивать себя в тематике вопросов. Вот как объясняет это Алеся Лонская:

Существует понятие «мнимая этика»: это когда журналист не задаёт вопросы, которые следовало бы задать, потому что считает их неэтичными. Обычно эти вопросы касаются здоровья, интимной жизни, денег, чего-то драматического в жизни персонажа. Спрашивать можно и нужно обо всём! Нет не этичных вопросов, есть порядок их задавания. Не задавайте их первыми и в первые часы знакомства. Вы должны стать «своим» для персонажа. Иногда для этого нет времени, тогда вы можете извиниться за вопрос, всем своим видом показывать, что понимаете его «деликатность», но должны его задать. В противном случае вы ВОРУЕТЕ У ЧИТАТЕЛЯ ЭМОЦИИ. Ведь ответы о деликатных сторонах жизни вызывают самые большие впечатления у читателей. Вы думаете, речь идёт о вопросах типа «занимаетесь ли вы оральным сексом?» Отнюдь. Иногда журналисты стесняются задать гораздо менее личные вопросы. Например, боятся попросить родственника только что умершего человека рассказать о нём, хотя в большинстве случаев люди хотят выговориться. <…>

Моя коллега писала репортаж про открытие в Москве «Живой библиотеки», где книгами служат живые люди: геи, полицейские, ВИЧ-инфицированные, бомжи, цыгане и так далее. Книгу можно спрашивать, о чём угодно. Один из самых интересных персонажей – ВИЧ-инфицированный. И коллега пишет в репортаже: «ВИЧ-инфицированному задают личные и болезненные вопросы, которые мне не хочется цитировать».

А вам хотелось бы знать, какие вопросы задают ВИЧ-инфицированным? Мне – да. Потому что я с этой темой не знакома. Но корреспондентка украла у меня эмоции, и её репортаж потерял здесь душевную сцену.

Диктофоном при подготовке репортажа нужно пользоваться осторожно. Если вы общаетесь с обычными людьми, а не опытными ньюсмейкерами, диктофон будет сковывать ваших собеседников. Кроме того, нужно отмечать, на каком отрезке записи было сказано то, что может пойти в текст. Позже у вас может не быть времени прослушать всю запись. Еще один вариант работы с диктофоном: после общения с персонажем отойдите в сторону и сами надиктуйте наиболее яркие его фразы, которые вы запомнили.

Не всегда герои репортажа сами сразу произносят те нужные журналисту «характерные для них» слова. В этом случае собеседника надо разговорить, подвести к определенной мысли и послушать, как он ее сформулирует. Это – особенное, «репортажное» общение с людьми, которое отличается от новостного. При подготовке новости журналисту нужна, прежде всего, информация. Поэтому, когда собеседник рассказал, а журналист понял, то этого достаточно. При подготовке репортажа происходящее нужно показать, и журналист отбирает те фразы, которые характеризуют событие глазами персонажа. Порой требуется 20-30 минут, чтобы разговорить собеседника и получить эти самые «характеризующие» цитаты.

Записи в блокноте следует размечать, ставив на полях, к примеру, буквы С, Д и Ц для соответственно сцен, деталей и цитат. Это облегчит последующий разбор материала, особенно если записей наберется на несколько десятков листов. Кроме того, журналист может в любой момент посчитать эти буквы и понять, в какой мере достаточно материала он собрал.

Красная нить. Это понятие пришло из истории – в 18 веке в Англии постановили вплетать в производимые для военного флота канаты красную прядь по всей длине, чтобы бороться с воровством: такой канат всегда можно было опознать. Применительно к репортажу красная нить означает развитие повествования от точки А к точке В. Это путь, который вначале проходит журналист при сборе материала, а затем пройдет читатель при чтении текста.

Михаель Халлер настаивает: покидать место наблюдения можно только после того, как журналист определился с началом и концом репортажа. Какие сцены, детали и цитаты войдут в текст, и в каком порядке, можно решить потом. Но решение по поводу начала и конца повествования нужно принять на месте события. Иначе может оказаться, что собранный материал не соответствует красной нити, а исправить будет уже ничего нельзя.

Развитие повествования может идти в трех плоскостях: во времени, в пространстве и в логическом развертывании доказательства. Красная нить-время подходит для репортажей о мероприятиях. При этом начальная и конечная точки репортажа могут не совпадать с началом и концом мероприятия. Например, когда репортаж о митинге начинается с описания подготовки за полчаса до выступлений и заканчивается после речи первого оратора. Возможные соотношения между началом и концом мероприятия и начальными и конечными точками репортажа показано на схеме:

Начало мероприятияОкончание мероприятия

1_____________________________2

Варианты начала репортажаВарианты окончания репортажа

••••••

А1А2А3В1В2В3

Как видно из схемы, репортаж о мероприятии может начаться до его начала, синхронно с ним и после и может закончиться до его окончания, синхронно и также после.

Красная нить-время подходит также для репортажей-экспериментов, когда временные рамки повествования формирует сам журналист. Например, репортаж о том, как корреспондент работал в супермаркете (из серии «Журналист меняет профессию») может начинаться с поступления на работу и заканчиваться увольнением. Репортаж о визите к врачу или чиновнику – с момента входа в кабинет до выхода из него.

Красная нить-пространство применяется при описании путешествий. Точки А и В репортажа могут как совпадать с начальным и конечным пунктами поездки, так и охватывать лишь какой-то ее отрезок. Эта разновидность красной нити подходит также для «ознакомления с темой», когда журналист совершает путешествие по объекту описания и затем проводит читателя этим же путем. Например, репортаж о лагере беженцев начинается с того, как журналист проходит через ворота. Потом он заходит в палатку к семье беженцев, в палатку к начальнику лагеря, в столовую, в больницу и завершает обход в лагерной церкви.

Красная нить-развертывание доказательства – более сложный вариант. Эту разновидность красной нити применяют в специальных репортажах, когда журналист в репортажной форме подает результаты своего расследования. Здесь точка А – исходное понимание темы журналистом (и читателем вместе с ним), а точка В – конечное понимание темы. Например, вначале журналист выдвигает тезис, что сняться в реалитишоу и прославиться на всю страну – это везение и хороший старт в карьере. Но затем он описывает жизнь бывших героев, и выясняется, что один из них после участия в съемках несколько месяцев лечился у психиатра, другой ушел в шоу-бизнес и спился, а третьи, поженившиеся во время съемок, развелись и стали злейшими врагами. Постепенно журналист подводит читателя к точке В: участие в реалити-шоу – опасный эксперимент с непредсказуемыми последствиями.

Язык репортажа. Репортаж должен позволить читателю увидеть и почувствовать то, что видел и чувствовал журналист. Поэтому слова для репортажа подбираются максимально конкретные. Один из приемов подбора таких слов называется «тележка». Журналист проверяет, можно ли поместить то, что обозначает это слово, в тележку. Например, книгу – можно. Автомобиль тоже можно, если тележка большая. А вот воспитание – нельзя. Флору и фауну – тоже. Значит, эти слова в репортаже использовать не следует.

Другой прием американский журналист R.-P. Clark назвал «лестница абстракции»:

Внизу этой лестницы – окровавленные ножи и лепестки роз, обручальные кольца и билеты на бейсбол. Вверху – слова, такие как «свобода» и «грамотность». В середине лестницы – язык бюрократов, на котором, к примеру, школьные учителя обозначены как «образовательные единицы».

Лестница абстракции остается одним из наиболее полезных приемов мышления и письма. Наилегчайший способ понять этот прием – начать с его названия. Лестница абстракции. Два существительных. Первое – лестница. Предмет, который можно увидеть, потрогать. Внизу лестницы – конкретные предметы, как реальная лестница должна опираться на что-то конкретное, чтобы по ней можно было лезть вверх.

Второе слово – абстракция. Вы не можете попробовать его на вкус, почувствовать его запах, измерить его линейкой. Это слово воспринимается не органами чувств, а исключительно интеллектом. Чтобы его ощутить, нужно привести пример.

Одно из эссе Джона Апдайка (John Updike) начинается фразой «Мы живем в эпоху грандиозных изобретений». Этот язык – общий и абстрактный, где-то недалеко от вершины лестницы. Какое конкретное доказательство приведет Апдайк для своего умозаключения? Ответ – в следующем предложении: «Возьмем, например, банку пива».

Слова для репортажа нужно брать снизу лестницы. Если же используется какое-то абстрактное слово, его надо тут же дополнять конкретным примером, чтобы читатели могли подключить свои органы чувств.

Следующий прием заимствован из направления психотерапии

«Нейролингвистическое программирование» (НЛП). Прием заключается в разделении слов на три группы:

Предикаты

Номинализации

Галлюцинации

Предикаты – это конкретные слова, содержащие информацию, полученную от органов чувств (предметы, действия, цитаты). Например, «На траве у тротуара сидит мужчина в черной телогрейке с длинной спутанной бородой. Перед ним миска с монетами и лист картона с печатными буквами «ПОДАЙТЕ ХРИСТА РАДИ». Парень достает из кармана брюк монеты и начинает отсчитывать, скидывая их в миску: «Одна копейка, две копейки, три копейки, четыре копейки». Бородатый мужчина вскакивает, хватает миску и кидает парню в голову: «Подавись ты своими копейками!»

Номинализации – это неконкретные слова, полученные через преобразование предикатов. Например, представленную выше сцену можно описать так: нищий подрался с парнем, который подал ему милостыню. Информация изложена верно, но как происходила эта драка, из такого описания мы понять не можем. Распространенная ошибка журналиста при написании репортажа – переход от предиката к номинализации, из-за чего картинка в сознании читателя сразу же пропадает. Например, как в этой студенческой работе:

В традиционную программу вошло и раскрашивание лица, что с большой радостью делали не только детвора, но и их родители. Ну и конечно, затем все перешли к самому главному – беседе с Дедом Морозом, чтобы прочитать ему стих, ответить на его вопросы и поводить хоровод. Родители подсказывали детям, как стоит встать и куда идти. Дальше дело осталось за малым:

полные сил радостные детишки начали прыгать, бегать и веселиться!

И длиться это могло бесконечно долго, если бы к гостям не вышла Снегурочка. Поприветствовав всех собравшихся, она попросила пройти в актовый зал и занять свои места, так как новогоднее представление вот-вот должно было начаться.

В этом году в исполнении артистов школьного театра ребятам показали спектакль «Двенадцать месяцев». Зрители от души смеялись над остротами, шутками, репризами сказки, сочувствовали главной героине и искренне радовались благополучному финалу.

Как раскрашивали лица? Что говорили Деду Морозу, и что он отвечал? Как двигались дети? Как приветствовала собравшихся Снегурочка? Что смешного было в спектакле? Как радовались дети благополучному финалу? Мы узнали, что произошло. Но как оно происходило, не известно.

Галлюцинация – это внутреннее представление, не имеющее никакого отношения к текущим сенсорным переживаниям, сказано в словаре терминов НЛП. Вернемся к приведенному выше примеру. «В традиционную программу вошло и раскрашивание лица, что с большой радостью делали не только детвора, но и их родители». Обратите внимание на фразу «с большой радостью». Откуда автор узнал, что детям и их родителям было радостно? Возможно, автору это показалось, потому что присутствующие как-то особенно себя вели. Особенное поведение – это то, что автор видел. А радость детей и их родителей – галлюцинация, которая возникла у автора под влиянием этого особенного поведения.

Психологи утверждают, что узнать чувства других людей нам не дано. Мы можем видеть только внешние проявления этих чувств. Например, человек раскрыл и растянул губы, поднял их уголки и сузил щелочки глаз. Это предикат – конкретное действие, которое мы видим. Человек улыбнулся. Это номинализация. Мы сообщаем, что была улыбка, но как именно человек улыбался, не ясно. Наконец, если мы напишем, что человеку было весело, это будет галлюцинацией. Нам показалось, что ему было весело, а на самом деле ему могло быть очень грустно. В психотерапии есть даже такое понятие «улыбка висельника», когда кто-то изображает радость, которой на самом деле нет.

Поэтому в репортаже лучше не называть прямо ни свои ощущения, ни ощущения других людей. Если журналисту кажется, что квартира, в которую он вошел, мрачная, пусть он разберется, почему ему так кажется. Возможно, на эти мысли его натолкнули особенности освещения и какие-то детали обстановки. Тогда нужно описать эти особенности освещения и детали обстановки, чтобы у читателя возникло впечатление, что комната мрачная. А если журналисту кажется, что кто-то из персонажей радуется или грустит, нужно понять, по каким признакам журналист это определил, и описать эти признаки. Может оказаться, что в действительности никакой радости или грусти нет.

В то же время следует учитывать, что репортаж предусматривает эмоциональное отношение к теме. Журналист передает не только картинку, но и переживание. Для этого нужно не только понимать, какие действия и детали вызывают какие эмоции, но и самому ощущать их на месте события. «Кто сам ничего не переживает, эмоционально о событии рассказать не сможет», - утверждает Михаэль Халлер. Поэтому вовлеченность в происходящее для журналиста обязательна.

Способ быстрого погружения читателя в атмосферу происходящего – использование метафор, когда незнакомая ситуация показывается через знакомую.

Например, как здесь (см. подчеркнутый фрагмент):

— Я обращаюсь к журналистам, — сказала госпожа Мельникова, и дальше съезд пересталбыть похожим на съезды российских партий, а стал похож на свадьбу или юбилей, устраиваемый внебольшой хрущевской квартире. — Я обращаюсь к журналистам. Ребята, ничего, если пара телефонов в президиуме будут работать, вам не помешает?

Метафоры также используют при описании сложных технологических процессов. Например, изготовление полимера на заводе можно сравнить с приготовлением хозяйкой борща.

Планы в репортаже. Человеческий глаз рассматривает окружающий мир, чередуя картинку в целом и выделение какого-либо объекта и пристальное его рассмотрение. Также показывают происходящее в кино и на телевидении. Обратите внимание: камера выхватывает то группу людей, то отдельного человека, то какую-то деталь – часть тела или предмет одежды.

Чередование приближения и удаления придает репортажу динамичность. И, наоборот, показанное или описанное только в одном плане утомляет, так как является неестественным для человеческого восприятия. Сравните телевизионный репортаж с любительской съемкой на мобильный телефон. Поэтому смена планов для репортажа обязательна.

Мерой планов является человек. Это неудивительно – так как журналистика сфокусирована на людях, равно как и искусство.

Всего планов пять:

Самый общий

Общий

Средний

Крупный

Самый крупный

Самый общий план – человек в интерьере. Еще этот план называют «вид с вертолета». Самым общим планом журналист пользуется, когда показывает толпу или группу людей.

Общий план – человек в полный рост, когда один человек выделяется из группы.

Этот план служит для показа фигуры, походки.

Средний план – человек по пояс. Этот план используют для показа жестикуляции.

Крупный план – лицо человека. Здесь показывают мимику.

Самый крупный план – отдельная деталь. Например, шрам, сережка в ухе, перстень на пальце.

Проиллюстрируем планы на примере знаменитого рисунка Леонардо да Винчи:

Как происходит чередование планов, видно на следующем примере:

Очередь простых граждан тянулась от Волхонки вниз до самой набережной (САМЫЙ ОБЩИЙ ПЛАН). У многих в руках были портреты Ельцина или даже пожелтевшие вымпелы времен Межрегиональной депутатской группы. На вымпелах Ельцин (КРУПНЫЙ ПЛАН) совсем молодой и написано: “Ельцину доверяем” (САМЫЙ КРУПНЫЙ ПЛАН).

Милиция заключила людей в коридор из металлических ограждений и разделила на группы - так, чтобы люди не могли образовать сплошную толпу (САМЫЙ ОБЩИЙ ПЛАН). Перед входом в храм все должны были пройти рамку металлоискателя (ОБЩИЙ ПЛАН), такую чувствительную, что звенела в кармане даже пачка сигарет (САМЫЙ КРУПНЫЙ ПЛАН).

Вот еще один пример:

Наташа, очнись, Наташенька, открой глаза! – Мама склоняется над Наташиной кроватью.– Наташа, посмотри на меня! Наташа! (СРЕДНИЙ ПЛАН)

Девочка лежит навзничь, красивая (ОБЩИЙ ПЛАН), большеглазая (КРУПНЫЙ ПЛАН). У нее прозрачная кожа, и видно, как по тонким голубым венам на шее течет катастрофически больная кровь. (САМЫЙ КРУПНЫЙ ПЛАН)

Наташа! Очнись! Наташа! – Я стою чуть поодаль у спинки кровати. (ОБЩИЙ ПЛАН)

Девочка размежает веки (КРУПНЫЙ ПЛАН), но под веками – пустые белки (САМЫЙ КРУПНЫЙ ПЛАН). Глаза закачены под лоб (КРУПНЫЙ ПЛАН). Девочка слышит, как мы зовем ее, но не может к нам вернуться или не хочет возвращаться к нам. (СРЕДНИЙ ПЛАН)

Наташ, ну чего ты? – говорит пришедший вместе со мной фотограф (ОБЩИЙ ПЛАН). – Посмотри на меня, я тебя сфотографирую только и не буду больше мучить. Наташина мама тормошит девочку (СРЕДНИЙ ПЛАН)…

Чередование планов можно проверять с помощью «кардиограммы репортажа» схемы, на которой отмечается переход от одного плана к другому. Кардиограмма приведенного выше фрагмента выглядит так:

Переход может идти как к соседним планам, так и к более дальним. При этом не обязательно использовать все планы в равной мере. В рассмотренном выше примере журналист работает, в основном, с общим, крупным и самым крупным планами.

Композиция репортажа. Структурно репортаж состоит из двух частей: описательной и информационной. Описательная составляющая была разобрана выше – это сцены, детали и цитаты. Информационная составляющая – это сведения, которые вводят читателя в курс дела. Редко когда для понимания происходящего достаточно его описать. Обычно нужно еще сообщить, зачем персонажи делают это, что они делали раньше и какого результата добились. Информационную составляющую в репортаже можно назвать репортажным бэкграундом (не путать с бэкграундом в новостях).

Насколько бэкграунд (выделен жирным шрифтом) помогает понять описательную часть, видно из следующего фрагмента репортажа о происходящем в бесланской школе № 1 спустя неделю после теракта:

В классах мелом расписаны все уцелевшие школьные доски. "Нет террору!" "Месть ингушам!" "Простите нас, дети!" "Неужели мы это забудем и простим?" "Горе тем, кто вас тронул". В одном классе, где все стены в портретах молодого Бориса Пастернака, на подоконниках и на столах в блюдцах и тарелках в несколько рядов лежат десятки, а может, сотни сигарет с нетронутыми трубочками пепла. Здесь на стенах, под подоконником и на полу огромные пятна высохшей крови и много ботинок больших размеров. В этом классе расстреливали мужчин. Имне давали выкурить даже последнюю сигарету.

Описание и бэкграунд в репортаже чередуются. Авторы немецкого учебника по написанию репортажей Ульрих Фей (Ulrich Fey) и Ханс-Йоахим Шлютер (Hans-Joachim Schlueter) сравнивают репортаж с железнодорожным составом, в котором чередуются пассажирские и товарные вагоны. Пассажирские вагоны означают сцены, в которых люди что-то делают и говорят. Товарные – информацию, с помощью которой журналист поясняет происходящее.

Первый вагон, по мнению Ульриха Фея и Ханса-Йоахима Шлютера, должен быть пассажирским. То есть начинать репортаж следует со сцены, с погружения читателя в центр происходящего. Однако так поступают не во всех изданиях. В некоторых, особенно, в ежедневных газетах, репортажи начинают с лидов, похожих на новостные. В лиде излагают суть события и сообщают, что дальше последует репортаж корреспондента, который на месте этого события побывал. Погружение же читателя в происходящее начинается во втором абзаце.

После погружения в происходящее желательно дать поясняющий бэкграунд. Если мы пишем про митинг, то это будет рассказ о том, что это за люди и зачем собрались, если про заседание суда – кого и за что судят. Без поясняющего бэкграунда репортаж рискует превратиться в набор несвязанных между собой сцен.

Затем – снова сцена, снова бэкграунд и далее их чередование. Доля бэкграунда может составлять от 10-20% до 50-60% текста в зависимости от того, насколько сложен описываемый предмет. Например, в репортаже об освобождении захваченных террористами заложников бэкграунд будет минимальный, так как все действия там наглядны. А в репортаже с судебного заседания объем бэкграунда может превышать объем описательной части, если дело сложное и без длинных пояснений непонятное. Однако надо учитывать, что избыток бэкграунда замедляет динамику репортажа. Пояснение должно вводить в курс дела, но не быть слишком затянутым.

Сколько всего сцен и поясняющих вставок будет в репортаже, зависит от его объема. Для короткого газетного репортажа (80-100 строк или 1,5-2 машинописные страницы) можно рекомендовать следующую схему:

Обобщающий лид

Сцена, погружающая в центр происходящего

Объясняющий бэкграунд

Сильная сцена (кульминация происходящего)

Бэкграунд (объясняющий или исторический)

Завершающая сцена

Завершающая сцена должна западать в память и фиксировать у читателя ту эмоцию, которую передает репортаж. Например, вот как заканчивает репортаж о бесланской школе № 1 Андрей Колесников:

Рядом был туалет. Из крана лилась вода. Она затопила уже весь пол в душевой. Я мог бы закрыть кран. Но я понимал, что это мог бы сделать и любой на моем месте, если бы хотел. Никто не хотел. Кран открыли по той же причине, по какой поставили на стулья бутылки с минеральной водой.

Ранее было написано, что заложникам не давали пить воду, и вода приобрела особое символическое значение, которое и закрепляется завершающей сценой.

При подготовке текста монтаж необходим. Одни эпизоды журналист выбрасывает, другие – выпячивает, из третьих – складывает логические последовательности. Репортаж – это преломление реальности через взгляд журналиста, субъективный отбор тех элементов, которые автор счел самыми важными, говорящими. Многократно в университетах проводились эксперименты: нескольких студентов направляли на одно событие или в одно место, а затем получали практически непохожие тексты.

Типичная ошибка начинающих журналистов – подмена описания происходящего описанием того, как журналист собирал информацию. Иногда это бывает интересно, но в большинстве случаев – нет. Ведь читатель хочет узнать, как живут и действуют наши персонажи, а не как мы их искали и как с ними разговаривали. Вот что пишет об этом Дмитрий Соколов-Митрич:

Не надо злоупотреблять эпизодами типа "мы пошли туда, а потом сюда", "мы пытались туда прорваться, но нас не пустили", "а еще нас сюда не пустили и туда не пустили, а вот сюда пустили", "а таксист мне поведал вот что", "а потом мы долго пили чай, и батюшка рассказывал много всякого, о чем и не рассказать", "а потом мы долго пили водку, и мои собеседники рассказывали, как хорошо пить водку с таким человеком, как я"... Не надо превращать репортаж в отчет о командировке. Нельзя выворачивать сцену кулисами в зрительный зал. Никто смотреть не будет. … Все технические подробности собственного труда имеют значение лишь в том случае, если они имеют значение, но в 99 случаев из 100 они значения не имеют.

Критерий правды в репортаже – честность журналиста перед собой. Если он искренне уверен, что отобранные для текста эпизоды характеризуют явление, тогда работа сделана хорошо. Как бы ни возмущались другие наблюдатели или участники события, считая, что на самом деле все было по-иному. Но недопустимо сознательно искажать происходящее и так манипулировать элементами текста, чтобы получилось, что «все это было, но ничего этого не было».

Драматургия репортажа. Репортаж – это история, которую нужно выстраивать по законам драмы. Драматургия автоматически придаст действиям героев осмысленность, а репортажу – фокусировку. И, наоборот, без драматургии текст вырождается в зарисовку, когда персонажи что-то делают, а зачем и насколько успешно – не понятно.

Структура драмы широко известна. Я уверен, что вы слышали слова «завязка», «кульминация» и «развязка». Полностью структура выглядит так: экспозиция, завязка, сюжет, кульминация и развязка. Поясню, что означает каждый из элементов:

Итак, для хорошего репортажа необходимо, чтобы на его протяжении персонажи решали какие-то проблемы. Чем острее будут эти проблемы, тем ярче получится текст. Самый легкий вариант – когда драматическая ситуация лежит на поверхности. Например, журналист наблюдает, как полицейские штурмуют квартиру, в которой преступник удерживает заложников. Здесь ясно, к чему стремятся все участники происходящего, и журналист фиксирует, насколько у них получается этого достичь.

Сложнее обстоит дело с репортажами, в которых открытого конфликта нет. Например, журналист приезжает в тундру и видит, что местные жители пасут оленей, ловят рыбу и прячутся от холода в юртах. Как найти драматизм здесь? Есть два решения. Первое – это найти мини-сюжеты. Например, возле стойбища бродят медведи, и люди защищают от них оленей. Цель медведей понятна, цель людей тоже понятна, а дальше смотрим, у кого что получится. Мини-сюжетом может быть самая локальная проблема одного из местных жителей. Например, стремление заделать дыру в крыше юрты. Второе решение – это осмыслить действия местных жителей как противостояние какой-то глобальной угрозе. Например, глобальному потеплению, которое меняет климат и вынуждает изменить жизненный уклад. Тогда все действия людей рассматриваются через призму того, где изменения произошли, что потеряли персонажи и что выиграли.

Драматизация репортажа помогает выбрать именно те эпизоды повествования, которые работают на раскрытие конфликта. Второстепенные эпизоды отбрасываются вне зависимости от того, насколько они интересны и примечательны сами по себе. Если эпизод никак не двигает рассказываемую вами историю, он не нужен. Даже если этот эпизод автору особенно нравится. Это правило называется «убивай любимчиков».

Заголовок и лид репортажа. Заголовок репортажа пишут по тем же принципам, что и заголовок новости (см. главу 2). Конкретное исполнение зависит от формата издания: в одних случаях ограничиваются только заголовком (информационным либо игровым), в других используют заголовочный комплекс (заголовок и подзаголовок). Некоторые журналисты рекомендуют связывать заголовок со второй половиной текста, чтобы создать у читателя дополнительный стимул в текст погрузиться. На мой взгляд, это не принципиально. В журналах заголовки к репортажам могут связывать с иллюстрацией, открывающей материал.

Что касается специфических репортажных лидов, то Алеся Лонскаяупоминает такие разновидности как лид-синопсис и лид-сцена. Лид-синопсис подобен лиду для расширенной новостной заметки. Это краткое изложение ситуации, в которой оказались герои репортажа. Вот пример лида-синопсиса:

С просьбой о помощи в редакцию «НИ» обратилась женщина-инвалид из деревни Верхнее Мячково (Раменский район Подмосковья). По решению суда ее обязали покинуть единственное жилье, в котором она проживает и прописана больше 20 лет. Когда женщина начала оформлять право собственности, у здания вдруг объявился владелец – агрофирма «Подмосковное», которая и подала иск на выселение. Исполнительный директор агрофирмы в беседе с «НИ» называет жилицу захватчицей, а действия предприятия – защитой собственности.

Этот лид написан по формуле «конфликт + аргументы сторон». Возможен еще один вариант формулы – «событие + вывод» (Что? и Ну и что?). Например, как здесь:

Вчера в Москве на Васильевском спуске прошел стотысячный митинг "Россия против террора". Лучшие чувства людей – сострадание и любовь к детям – были использованы для организации спецмероприятия, напомнившего специальному корреспонденту Ъ Валерию Панюшкину советские демонстрации и единодушное осуждение врагов народа.

Лид-сцена – это погружение в атмосферу происходящего. Используется, как правило, в журналах. Вот пример лида-сцены из репортажа о работе журналистки продавцом в цветочном магазине:

Небо хмурое, утро темное. Давненько я жене не делал приятного. Мужчина лет тридцати в строгом костюме и коротком пальто заглядывает в холодильник. - Соберите-ка букетик для жены, чтобы небо показалось ей голубым-голубым. Утро сегодня и в правду темное, как вечер. Мимо стеклянных стен нашего салона ртутной массой плывут серые тени. Вряд ли, кому-то в такую рань приспичит покупать цветы. Но у нас – первый покупатель. Часы показывают… короче, еще очень рано.

Возможно и сочетание в лиде сцены (показ происходящего) и синопсиса (введение в ситуацию). Например, как здесь:

Смотри, идут! Идут! — Все сюда! Мужики, держимся! Стоим до последнего! Толпа под освещающим железнодорожный переезд фонарем уплотняется. Полторы сотни мужчин в черном жмутся друг к другу, сливаясь плечами и напряженно всматриваясь в темноту. Темнота колышется и грохочет — все ближе, ближе. — Мы — люди, мы не фарш! Мы — люди! Мы не фарш! — кричат темноте люди на рельсах… В ночь с 14 на 15 мая ОМОН разогнал жителей Междуреченска, блокировавших участок железной дороги Новокузнецк — Абакан. Взрывы на шахте «Распадская», которые спровоцировали акции протеста, не только стали сигналом бедствия в одной из крупнейших отраслей экономики, но и показали, как наэлектризована обстановка в шахтерских регионах. Корреспонденты «РР» разбирались, чем недовольны шахтеры.

Обратите внимание, что лид завершается фразой «Корреспонденты «РР» разбирались…». Это частое завершение лида (другие варианты – корреспондент побывал, увидел или «Читайте репортаж нашего корреспондента из …»). На мой взгляд, такое завершение лида неудачное. Корреспонденты разбирались, но разобрались ли, из лида не ясно. Следовало бы написать, что выяснили корреспонденты, причем упомянуть что-то парадоксальное, чтобы создать дополнительный стимул для чтения текста. Например, как здесь:

Побывав на заседании Хамовнического суда по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, заместитель главного редактора журнала "Власть" Вероника Куцылло убедилась в том, что борьба за жизнь и свободу для одних вполне может оказаться усыпляющим средством для других.

Или здесь:

Бывший русский анклав Харбин давно стал рядовым китайским областным центром: всего каких-то 9 млн жителей. Связанное с Россией прошлое здесь превратилось в доходный туристический аттракцион. Заповедник «Русская деревня», парк Сталина, сотни русских ресторанов, караоке-клубов, тысячи русских проституток. Туристы со всего Китая приезжают в Харбин, чтобы за большие по местным меркам деньги посмотреть на бывшего «старшего брата», роль которого исполняют гастарбайтеры из российской провинции.

Вам после этих лидов захотелось прочесть репортажи? Обратите внимание: здесь использована формула «ясно и одновременно не ясно». Вывод вам уже сообщили, и дальнейший текст станет лишь его обоснованием. И если вам захотелось понять, почему все так, значит, журналисты свою работу выполнили грамотно.

«Я» в репортаже. Следует ли писать репортаж от первого лица? Некоторые журналисты, например, специальный корреспондент издательского дома «Коммерсант» Андрей Колесников, так поступают регулярно. Вот как начинается, к примеру, его репортаж про соревнования по дзюдо на Лондонской олимпиаде 2012 года:

В перерыве соревнований по дзюдо ко мне подошла девушка, которая очень старательно говорила по-русски. Русский был не совсем родным ее языком: она родилась на Украине, а живет в Израиле. Но ей очень хотелось поговорить с русским, который живет в России. Потому что у нее накопились претензии ко мне.

— Ну как же ж так! — с упреком сказала она мне.— Наш израильский мальчик (она это сказала с таким выражением, как будто он и мой тоже.— А. К.) , тридцать пять лет, умничка, так боролся!

— Не вышло у него? — с сочувствием переспросил я, потому что только в перерыве и появился здесь.

— За него болеет весь Израиль! — продолжала она, предпочитая не слышать.

— Так что случилось?

— И проиграл русскому мальчику, живущему в Германии! А для него это последняя Олимпиада! Ну что же это!

— А ваш израильский мальчик не из России? — поинтересовался я.

Все бы как-то встало на свои места. Была бы законченная картина. Последнего мазка не хватало.

— Ну какая разница?! — вздохнула она.— Нет никакой разницы.

А мне казалось, что это две большие разницы.

Русского мальчика из Германии я, кстати, очень скоро увидел. Он участвовал в полуфинале: он же победил израильского мальчика 35 лет.

Как видим, на переднем плане в репортаже не соревнования, а беседа журналиста с одной из болельщиц. Соревнования же служат фоном. Возможно, это оправдано, потому что соревнования читатели репортажа к моменту выхода газеты уже могли посмотреть. Либо потому что репортаж пишет не абы какой журналист, а Андрей Колесников, у которого есть свои преданные читатели, интересующиеся именно тем, что происходило с Колесниковым, и как он это воспринимал.

Общие же рекомендации здесь таковы. Если журналист сам является одним из действующих лиц репортажа, тогда «я» необходимо. Так как первое лицо в репортаже обычно используется для передачи собственных ощущений, нужно, чтобы эти ощущения читателя интересовали. Как правило, это бывает в следующих случаях:

Журналист является главным действующим лицом (репортаж-эксперимент).

Журналист лично оказывается в драматической ситуации, которой посвящен репортаж. Например, попадает в заложники к террористам или под обстрел на передовой.

Репортаж написан «звездой» (как в случае с Колесниковым), мысли и переживания которой интересны читателям.

Центром репортажа является не внешняя ситуация, а ее восприятие автором.

В последнем случае необходимо соблюсти два условия: автор должен испытать сильные переживания и затем красочно их описать. Например, как в этом тексте, посвященном впечатлениям журналистки от перекладывания асфальта по ночам возле ее дома:

В два часа ночи — дорожные работы в самом разгаре — я таки набираю «02», хотя муж и утверждает, что бесполезно. В трубке слышится непривычное: «Вы позвонили в полицию. Чем мы можем вам помочь?» — и во мне зарождается надежда на спасение. Полиция — не хухры-мухры. Как в Европе. Я жалуюсь на недопустимый уровень шума и прошу проверить наших мучителей на наличие у них разрешения ковырять 2-ю Фрунзенскую ночью. Оставляю свои контактные данные.

— Выезжаем.

Я победно смотрю на мужа: если не отстаивать свои гражданские права, а только пассивно бубнить, что все бесполезно, ничего не изменится. На всякий случай в порыве гражданского самосознания я хватаю фотоаппарат и фотографирую дорожные работы с балкона — мало ли, доказательства. Таджики не хотят фотографироваться, отворачиваются или прячутся за деревья.

Но кавказские ребята позируют.

Проходит полчаса, и еще полчаса — никто не приезжает. Я опять набираю «02».

— Вы позвонили в полицию. Чем мы можем вам помочь?

Вспоминается анекдот про заевшую пластинку и ребенка, который бьется башкой о стену: «Малыш, хочешь, я расскажу тебе сказку?» — «Хочу! Хочу! Хочу!» — Это по поводу дорожных работ на 2-й Фрунзенской… — А, опять вы? Они уже близко. Я их потороплю.

Буквально через пять минут полиция действительно подъезжает к углу Фрунзенской набережной и 2-й Фрунзенской. Я их вижу с балкона и готовлюсь спуститься и дать показания или что там полагается в таких случаях. Но дальше происходит странное: человек в форме, не выходя из машины, обменивается с одним из ремонтников парой реплик, после чего полицейское авто делает изящный вираж по Фрунзенской набережной и исчезает из виду.

— Ну, я же говорил, — констатирует муж.

Я ссорюсь с мужем, мрачно сижу на кухне и пью виски (между прочим, не одна, а с котом, который хоть и не пьет, но сидит рядом и очень заботливо на меня смотрит), стараясь привести себя в такое состояние, чтобы заснуть вне зависимости от уровня шума. К пяти утра мне это удается. Звуки извне смешиваются с шумом моего персонального «вертолета».

Кроме того, существует так называемая «Гонзо-журналистика» которая ставит в центр произведения именно впечатления журналиста, обычно находящегося в измененном состоянии сознания из-за действия алкоголя или наркотиков.

Там употребления «я» и фокусировка журналиста на себе, а не на происходящем вокруг, является нормой.

Репортаж о псевдособытии. Журналисты часто вынуждены писать репортажи со всевозможных церемоний. Церемония обычно выглядит так. Ввыходит докладчик, говорит, как хорошо поработали и все заслужили. Потом вручает награду. Награжденный благодарит и обещает и дальше работать. Перед нами псевдособытие, когда действие происходит по заранее подготовленному сценарию, в отличие от события, которое происходит само по себе. Слова вовремя псевдособытия являются частью ритуала и никак не связаны с реальностью. Их произносят не потому, что в них верят, а потому что так положено. Например, награждают человека не потому, что он отличился в труде, а потому что пришла его очередь эту награду получать. Никаких выдающихся успехов у награжденного нет, и работать лучше он не собирается вне зависимости от того, что говорит по этому поводу. Как же в этом случае написать интересный репортаж?

Типовых решений этой задачи два. В первом случае журналист ведет себя как театральный критик, оказавшийся на премьере спектакля. Только спектакль здесь – все, происходящее вокруг. Журналист отмечает, насколько хорошо играют персонажи свои роли, где происходят заминки и отклонения от сценария, в какой мере заметна показуха и в чем она проявляется. Динамика текста будет строиться за счет противопоставления того, кем хотят казаться участники церемонии, и что у них на самом деле получилось. Например, как в этом репортаже Валерия Панюшкина про участие депутатов Госдумы в военных сборах:

Народных избранников поделили на две группы и одну отвезли на танкодром, а другую препроводили на стрельбище. На танкодроме депутатам показали танки, позволили залезть в танк и произвести имитационную стрельбу из пулемета, как в детском садике. То есть за пулемет надо было держаться, условно целиться в условного противника и имитировать губами звуки стрельбы.

Добрые таманские офицеры очень не советовали журналистам находиться неподалеку от мотострелковой техники во время прохождения депутатами военной службы, потому что, когда в танке депутат Государственной думы, совершенно не знаешь, как танк себя поведет. Опасно в это время стоять от танка со всех четырех сторон.

Еще опаснее было на стрельбище. Там депутатов честно разделили на четыре группы. Предполагалось, что депутаты по группам постреляют сначала из пистолета, потом из снайперской винтовки, потом из автомата и пулемета, а потом из трех гранатометов. Но не тут-то было.

Депутаты стали перебегать из группы в группу, желая защищать родину не где прикажут, а с друзьями, поэтому первая группа сократилась до пяти человек, а третья группа разрослась человек до тридцати.

Главной своей задачей многие депутаты почитали фотографирование с оружием в руках и ради получения эффектных снимков наводили оружие на фотографов, вынуждая руководившего стрельбами офицера бежать сломя голову через сугробы и кричать в нарушение принятого депутатами накануне закона о русском языке.

Другое решение – выступить в роли комментатора. Михаэль Халлер называет репортажи такого вида «резонирующими». Журналист не только показывает, но и сообщает о том, что осталось за кадром, и что повлияет на восприятие происходящего. Например, если на сцене два человека улыбаются и пожимают друг другу руки, то журналист напоминает, что несколько лет назад один из этих двоих прилюдно клялся убить другого в отместку за гибель своих родственников. После этого читатель лучше поймет цену этим улыбкам и рукопожатию. Еще один пример – большой начальник открывает построенный мост. Произносятся торжественные речи, все аплодируют. А журналист напоминает, что мост должны были сдать год назад, он планировался на четыре полосы вместо двух построенных, а за хищение выделенных на постройку моста денег возбуждено уголовное дело в отношении заместителя этого большого начальника, который за время стройки моста возвел себе трехэтажный особняк.

Мастер резонирующего репортажа – упомянутый выше Андрей Колесников. Вот начало его репортажа про посещение Владимиром Путиным Рижского вокзала:

Владимир Путин прибыл на Рижский вокзал по расписанию. В одном из его тупиков он осмотрел поезд "Ласточка", созданный для решенияамбициозной задачи, которая заключается в том, чтобы возить пассажиров Олимпиады по окрестностям Сочи и Адлера. Гендиректор дирекции скорого сообщения РЖД Дмитрий Пегов сообщил мне тревожную новость: на всем пути движение "Ласточки" будет управляться исключительно с помощью компьютеров, а светофоров вообще не будет. Учитывая, что "Ласточка" только еще уходит на испытания, которые закончатся к 2013 году (еще ведь неизвестно, с каким результатом), все это не может оставить равнодушным потенциального пассажира, которым является в том числе читатель "Ъ".

Чтобы написать резонирующий репортаж, необходимо хорошо владеть материалом. Аргументы журналиста должны внушать доверие аудитории. Плюсом будет, если автор статьи лично известен читателям, и его слова имеют вес. Если же аргументы окажутся легковесными, эффект будет обратный. Читатель решит, что персонажи занимаются делом, а журналист злопыхательствует.

Адрес публикации: https://www.prodlenka.org/metodicheskie-razrabotki/279666-razrabotaka-zanjatij-po-zhurnalistike-na-temu